Читаем Милые мои, дорогие полностью

– Воть здесь, на берегу, нашли ее платочекь красный и ботинки, а саму вынесла река на белые пески через два дня.

– Она что же сама утопилась?

– Сама. – горестно сказал Капа и вздохнул.

– Зачем?

– Позора испугалась.

– Какого позора?

– Просватана она была, жених у нее быль. Родители между собой договорились, её-то и не спрашивали. А она очень отца своего боялась. Такого крутого характера как у него за всю жизнь я людей не встречаль.

– Ну и что, сказала бы ему, что другого полюбила и делов-то.

– Эх, нельзя раньше было такь, позорь на семью. Осудили бы сельчане, а женихь прибиль бы и быль правь.

– Да как прибил-то?

– Так не её, меня прибиль бы. Боялась она этого очень, что схлестнёмся мы с нимь, до убийства дойдемь. На себя грех взяла, потому что выхода не было. Замуж за него она уже выйти не могла, а за меня отец не отдаль бы.

Мишка молчал. Потом дрогнувшим голосом сказал:

– Капа, ты уже больше никого не любил?

– Неть, никто мне кромя нее быль не нужень. Долго я мучилься, не могь её забыть. Всюду платочекь красненький мерещился. Потом война началась, ушель я на фронть, там уже не до любви было. В сорокь четвертомь попала наша рота подь артобстрель. Мы с другом Ванькой Сивым, фамилия у него такая была, под снаряд угодили. Разорвался он почти под ногами у меня. Врач в госпитале потом сказаль: «Редкий случай». Я как бы внутри взрыва быль. Меня землей засыпало, а Ваньку отбросило на несколько метров, ноги ему перебило, потом ампутировали, так он почитай без ног дополз до меня и откопаль. Очнулся я в госпитале, не слышу и не вижу, лежу в полной темноте. Думаль, все – так и буду помирать. Но ничего, отпустило. Врач сказаль, долго не дышаль под землей. С техь порь говорить сталь чудно и в ушах шумить, иногда ничего не слышу из-за шума. Когда с фронта вернулся, то о бабах уже не думаль. Кому я больной нужень? Воть, река моя баба. Вся жизнь около нее. А ты что интересуешься-то? Влюбился что ли?

– Скажешь тоже. – резко ответил Мишка.

– Дело хорошее, если с умомь.

Мишка поднялся со скамейки.

– Домой пора. – он протянул руку Капе, и мозолистая рука чуть дольше обычного задержала ее. Мишка уже исчез в темноте, когда Капа услышал:

– Капа, а как звали то ее?

– Марусей. – ответил старик, и взгляд свой он обратил к реке.

<p>Глава 6</p>

Прошедшим летом пошёл пятый год, как перебрался Анатолий с семьей жить в Пороги. Деревенька небольшая, всего пятнадцать домов вместе с домом Смирновых. Построил он дом сразу напротив переправы. Пока строился, заранее заказал Николаю Ивановичу мебель: табуретки, широкий сосновый стол, деревянный диван. Диван получился просто загляденье! Длиной около двух метров, с деревянной резной спинкой и округлыми подлокотниками. Покрасил его Николай Иванович в желтый цвет. Изготовил он еще сундук с выгнутой крышкой и металлическими кованными ручками по бокам. Сундук вместительный. Одному его с места не сдвинуть. Николай Иванович славится мастерством столяра на всю округу. В любом доме на селе и в Порогах, или в другой какой-либо деревне поблизости, везде стоит мебель, изготовленная Николаем Ивановичем. Это и столы, и табуретки, деревянные диваны, навесные резные полки под посуду. Но больше всего славятся его сундуки разных размеров и форм. Хозяйки украшают крышки внутри сундука красивыми картинками, которые специально собираются для этой цели или письмами особенно дорогими для семьи. Сделал Анатолий подарок для Полины на новоселье: купил шифоньер. Натурального светлого тона трехстворчатый гардероб, с маленьким мутным оконцем на первой узкой створке. Привезли шкаф из райцентра. Вчетвером с трудом погрузили его на телегу, доставили до дома, а там опять еле втащили в комнату.

– Тяжелый, собака! – признали мужики после того, как втиснули его в простенок, потому что место выбирали так, чтобы шкаф стоял на виду. Потом сели напротив и оценили.

– Вот же стали делать! Любо-дорого посмотреть!

– А удобно-то как. – радостно говорила Поля. – Вьюженька, мы теперь все платья и кофты на вешалки повесим, папкин пиджак и рубашки тоже.

– Мама, а вешалок то нет.

– Так и ладно, купим. Правда опять в райцентр ехать придется. – Она с укором посмотрела на Анатолия.

– Ох. Голова садовая. – ругает себя Анатолий. – Я ведь и не догадался про эти ваши вешалки.

Мужики сидят, ждут. Наконец, спохватившись, направилась Поля в сени, а вернувшись, поставила перед ними бутылку водки.

– Вот спасибо, хозяюшка, уважила.

Перейти на страницу:

Похожие книги