Милые чудовища

— Вот результат того, что большинство людей предпочитают разглядывать картинки, вместо того чтобы читать книги, в которых они нарисованы, — отозвался криптозоолог, вернувшийся к столу. По случаю неформальности трапезы к совместному ужину были допущены Лут и Глаша, смущенно сидевшие на краешках своих табуреток. — Саламандр чаще всего изображают в языках пламени — и правда зрелище впечатляющее. Но мало кому известно, что находиться в огне, а иногда и тушить его полностью этим существам позволяет способность понижать температуру своего тела до невероятных пределов.

— Так шо ж она рожать в огонь-то лезет? — выразила общую мысль Глафира, пытавшаяся деликатно, двумя пальцами, держать ватрушку.

— А этого, Глаша, пока выяснить не удалось, потому как саламандра — существо малоудобное для изучения. Было бы интересно измерить температуру новорожденных, но нашей науке и магии до этого пока далеко.

Костер вдруг затрещал, запыхтел, а затем выбросил столб пламени так, что слегка опалились нижние ветки яблони, под которой происходило чаепитие. Лица присутствующих окрасились алым, самовар на столе засветился, словно какое-то диковинное украшение. Все тихонько охнули, и только: дамы обладали крепкими нервами, криптозоолог и пристав были готовы ко всему в силу своих профессий. Один Лутфи недоверчиво покосился на хозяина, словно пытаясь удостовериться, что этот фанатичный любитель монстров и впрямь советовал своему клиенту выпустить саламандру в разожженный камин гостиной.

— Молодая попалась особь, еще не рожавшая, — как ни в чем не бывало поделился сэр Бенедикт. — Господа, давайте немного отодвинем стол, я слегка ошибся с радиусом.

Лутфи с Бесогоновым дружно взялись за столешницу, Глафира подхватила самовар. Криптозоолог оставил себе самую сложную работу — руководителя. Стоило им поставить стол и снова рассесться по местам, как из костра на манер фейерверка посыпались искры и в глубине оранжевых языков пламени вдруг проступила отчетливая голубая фигурка ящерки.

Огонь взревел и, завернувшись жгутом, стал похож на бутон невиданного цветка. Это страшное неживое растение будто бы покачивалось, вводя наблюдателей в некоторое подобие транса. Бесогонов замер, не донеся до рта кусок очередного пирога, Анфиса Ксаверьевна с горничной синхронно прижали руки к груди, Лутфи пытался отодвинуться подальше, но лишь бессмысленно ковырял носком ботинка землю, не в силах скоординировать движения и переставить табурет. Только Брут удовлетворенно прихлебывал чай, будто находился на каком-нибудь домашнем концерте.

Огненный бутон раскачивался недолго: спустя пять минут его лепестки стали осторожно приоткрываться, и чем шире они распускались, тем сильнее становился жар. Нарастал тяжелый низкий гул — так гудят гигантские доменные печи.

Зрители забеспокоились, бросая испуганные взгляды на криптозоолога.

— Прикройте ладонью глаза, — посоветовал доктор, — мы приближаемся к кульминации.

Огненный цветок вспыхнул ослепительным белым светом, так и не успев раскрыться до конца. Когда наблюдатели проморгались, то оказалось, что в значительно поутихшем пламени уже не одна синяя искра, а несколько. Эти маленькие светящиеся точки вдруг резко ожили, задвигались и кинулись врассыпную из костра.

Никто не пошевелился. Только Глаша взвизгнула, всплеснула руками и кинулась ловить юркие искры в подол.

— Глаша, осторожней, не трогай их руками! — проявил неожиданную заботу криптозоолог.

— Та нешто я дура непролазная, голыми руками саламандр хватать, — обиделась домработница, ловко подхватывая краем фартука очередную искру.

Сэр Бенедикт многозначительно покосился на Кусаева.

— Завидую я вам, Брут, — вдруг задумчиво изрек пристав, когда они с доктором остались в саду одни, потягивая виски.

— Многие мне завидуют, — усмехнулся сэр Бенедикт, но интонацию его можно было трактовать по-разному. — Таков удел всех харизматичных талантливых личностей.

— Работе вашей завидую. — Порфирий Аверьянович будто пропустил мимо ушей половину реплик собеседника.

— Отчего же?

— Вот вы заранее знаете, что будете работать с монстрами, а потом вдруг они вам преподносят прекрасные сюрпризы. Как сегодня. А я вот работаю с людьми…

— Которые на поверку оказываются хуже любого монстра, — продолжил за него криптозоолог.

Мужчины чокнулись, глядя на звездное небо над оградой сада.

Сэр Бенедикт достал сигару. Закурил.

— И мне одну, если позволите, — попросил Бесогонов.

— Вы же не курите.

— Я не курю точно так же, как вы не занимаетесь расследованиями. К слову, о расследованиях… Чем так ценен этот ховала, что вы захотели забрать животное к себе?

— Ничем.

— Неужели? Хорошо. Чем тогда ценен я, что вы пригласили меня на этот дружеский ужин?

— Не обольщайтесь, Бесогонов, я пригласил не вас, а ваш револьвер.

— Снова интригуете? Вот посажу разок под арест за препятствие следствию — будете знать.

— Сажайте, сажайте, чего не сделаешь для удовлетворения чувства собственной значимости. Раскрываемость от этого все равно не повысится.

— А от чего повысится?

— От сосредоточенной работы мозга.

— Каковую вы мне сейчас, несомненно, продемонстрируете.