Милые чудовища

— Да глаз он давно положил на Акулинку. Говорил что-то про серьезные намерения и отсрочку оплаты членских взносов. — Выдра фыркнула и стала задумчиво перебирать ветхие кружева на своем платье. Неожиданно, будто забывшись, она вытащила откуда-то колоду карт и снова спрятала в складках. — А вы, господин пристав, не хотите вступить?

Бесогонов на секунду опешил от наглости вопроса.

— Поверьте, мадам, полиция пока еще не в таком отчаянном положении.

— Они успели скатиться только до сотрудничества с криптозоологом, — вставил свои пять копеек Брут, которого перестало интересовать чучело дохлой кошки. Судя по всему, он уже успел удовлетворить свое нездоровое любопытство и теперь пристраивал мохнатую голову обратно на стену.

— А зря. — Шурша юбками, хозяйка обошла вокруг пристава, взяла со столика графин, понюхала — сморщилась. И тут же без раздумий опрокинула его себе на ладонь. Вылившуюся жидкость втерла в виски и за уши. По комнате распространился едкий запах коньяка. — Если Аристарх действительно покинул мир живых, то через два дня мы попробуем выйти с ним на контакт. Думаю, полиции было бы очень полезно побывать на этом сеансе.

Порфирий Аверьянович закашлялся, бросил взгляд на дочку хозяйки, но наткнулся на совершенно безмятежный взор.

— Боюсь, что полиция не может оперировать информацией, полученной от духов.

— Отчего же? — неподдельно удивился сэр Бенедикт. Он слез со стула и, наконец, встал рядом со следователем как подобает. — Мы обязательно будем с господином приставом. Надеюсь, вы не много возьмете с нас за этот сеанс? Должны же мы знать, на что подписываемся.

— Брут, вы сошли с ума, — прошипел полицейский. — Меня начальство со свету сживет.

Криптозоолог его проигнорировал.

— А теперь вынуждены откланяться. О нет, мисс, — увидев, что Акулина собирается двинуться в их сторону, доктор предусмотрительно поднял палец, — даже не думайте трогаться с места, мы сами найдем выход. Кусаев, ховала?

Лутфи с готовностью показал хозяину импровизированный кулек, из которого на них мигали двенадцать оранжевых глаз. Сэр Бенедикт кивнул и вышел в коридор.

— Брут, вы в своем уме? Какой, к чертовой бабушке, спиритический сеанс? Вы хотите выставить всю полицию в комичном свете? Газетчики порвут нас на лоскуты! — дал волю эмоциям пристав, когда они оказались на улице.

Криптозоолог невозмутимо вынул ховалу из Лутова пиджака, что-то пошептал на ушко присмиревшему зверьку и снова водрузил его на свое плечо.

— Не хотите — не ходите. Дело добровольное.

Бесогонов собрался было возмущаться дальше, но, услышав, с какой легкостью отступился сэр Бенедикт, заподозрил неладное.

— Брут, признавайтесь, что такое вы там увидели? На кой черт вам вообще сдалась эта кошка?

— Поверьте мне, не стоит отказываться, когда вас приглашает столь экстравагантная особа.

— Я и забыл, что вы у нас большой специалист по дамам, — не упустил случая уколоть пристав. — Предупреждаю, доктор, не вздумайте снова скрывать факты от следствия.

— Идемте, — невозмутимо сказал сэр Бенедикт.

— Куда?

— Конечно, к таксидермисту.

— Брут, я, честное слово, когда-нибудь не выдержу и пристрелю вас из табельного оружия.

— Послушайте, я, конечно, понимаю, что вы больше смотрели на барышню, нежели по сторонам, но неужели вас нисколько не смутило, что в зоосаде сидит поддельная арысь-поле, а на стене у этих милых дам висит настоящая?

— О… — только и смог выдавить полицейский чиновник, прикидывая, какие горизонты для следствия открывало это сообщение.

Таксидермист, к которому привел своих спутников сэр Бенедикт, видимо, был чужд таким новомодным западным веяниям, как маркетинг и реклама, потому что над его замутненными временем и пылью окнами располагалась вывеска «Шушельник». Криптозоолог без тени сомнения толкнул дверь, в которую побоялся бы войти почти всякий порядочный горожанин, если, конечно, у него не было пистолета в кобуре. Такая устрашающе облезлая дверь могла вести только в сомнительный притон.

Впрочем, Лутфи и Бесогонов незамедлительно пожалели, что дверь вела не в притон. Внутри пахло мокрой шерстью и дохлыми мышами. Со всех стен и полок на посетителей таращились оскаленные морды и блестящие стеклянные глаза. Под потолком радостно летала счастливая моль, по благосклонности судьбы оказавшаяся в своем мольем раю. На бреньканье входного колокольчика вышел ветхозаветный старик с растрепанной бородой, будто сшитой из чьей-то шкуры. У деда были поразительно длинные и красивые пальцы, которым позавидовал бы любой пианист.

— Шта, господин хороший, опять кака тварь твоими стараниями издохла? — без приветствия обратился он к Бруту, сразу давая понять, кто тут безусловный чемпион по части мизантропии и хамства.

— И вам не хворать, Антип Христофорыч, — бодро откликнулся криптозоолог. — Верите ли, вот всех людей не люблю, а вас обожаю за честность.

Но старику вдруг стало не до ответа, он встретился глазами с ховалой и замер, едва не разинув рот.

— Подумать только… и каких тварей не носит земля. И шта, у нево в черепушке двенадцать глазниц? — наконец определился с подсчетами чучельник.