Милые чудовища

— Кусаев, вы мне бросьте эти свои суицидальные наклонности! — Сэр Бенедикт медленно натянул на руки шикарные черные замшевые перчатки и взялся за вожжи сам.

Ехать оказалось не так уж далеко. Дом генерала Кайманова представлял собой одиозное здание, построенное в одном из древнейших и распространеннейших стилей «завидуй и бойся». Но надо отметить, что зданию лет было больше, чем могло бы быть сейчас его хозяину, поэтому сие архитектурное бахвальство, скорее всего, не имело к высокопоставленному сановнику никакого отношения. Зато ливрея дворецкого, расшитая без всякой меры золотом и галунами, являлась недвусмысленным намеком на личность хозяйки.

Намек не замедлил оправдаться, когда генеральша не побрезговала лично выйти и поприветствовать прибывшего доктора. Тщательно уложенные локоны, платье, в котором многие не постеснялись бы прийти на званый вечер, и чересчур яркие губы, вызывающие подозрение, что их коснулось такое запретное в высших кругах средство, как помада. Вообще, криптозоолога встречали на редкость единодушно: домашняя челядь только что не размахивала разноцветными флагами, как во время торжественного проезда государя императора по Дубовому проспекту. Слуги застенчиво выглядывали из-за колонн, балюстрад, дверей, окон и достаточно громоздких предметов интерьера. Полюбоваться на экзотического доктора также вышли генеральские дети: мальчик лет двенадцати и девочка не больше семи, а с ними их учитель и гувернантка. Сэр Бенедикт, польщенный подобным вниманием к собственной персоне, чопорно поклонился:

— Ваше превосходительство, позвольте отрекомендовать себя: Бенедикт Брут. Для меня большая честь, что вы соблаговолили встретить меня лично.

— Ах, сэр Бенедикт, ну что вы, какой вы скромник! — жеманно махнула рукой генеральша то ли на Брута, то ли прогоняя слуг, которые поспешили скрыться, если не из помещения, то хотя бы с глаз хозяйки. — Модные салоны полнятся самыми фантастичными рассказами о вас! Вы становитесь знамениты! Да и дети хотели посмотреть на «чудовищного доктора»! Милые проказники так вас и прозвали! Прелестно, не правда ли?!

Поверьте, автор не сошел с ума на почве любви к восклицательным знакам, просто голос светской дамы в конце каждой фразы взлетал до таких невообразимых высот, что эти восторженные знаки буквально повисали в воздухе. Еще немного — и герои перестали бы видеть друг друга в лесе их точек и вертикальных линий.

Сэр Бенедикт, конечно же, тоже не мог не слышать этих восклицаний и поэтому, напыжившись от воображаемой популярности (откуда ему знать, что генеральша разговаривала в такой тональности даже с лакеями), старался сохранить хотя бы иллюзию неприступности.

— Весьма польщен.

— Сэр Бенедикт, а это правда, что вас посвятила в рыцари сама английская королева?!

— Да, королева Виктория — славная старушка, — небрежно бросил Брут, растерявший остатки совести в лучах собственной славы.

— Ах, какая прелесть! Как волнительно!

— Forgive me my intrusion, sir, — внезапно подал голос учитель, до этого незаметной тенью стоявший за плечами своих воспитанников, — but I must notice that your Russian is too fluent for a foreigner.[1]

Казалось, за плечами сэра Бенедикта кто-то погасил источник света. Криптозоолог напрягся и со сдержанно-ядовитой улыбкой спросил:

— Мау I ask the great linguist, what country is so blessed to be his Homeland?[2]

— Deutschland, sir.[3]

— Hmm, I say, your English is too good for a burger.[4]

— Wish I could say the same,[5] — не остался в долгу немец.

Мужчины смерили друг друга долгими пронзительными взглядами, которые, к счастью, были вовремя прерваны не менее пронзительным смехом хозяйки.

— Ах, это так мило, когда иностранцы встречаются друг с другом на чужбине! Их буквально невозможно оторвать друг от друга!

Лутфи нервно переступил с ноги на ногу — ему тоже показалось, что скоро сэра Бенедикта невозможно будет оторвать от этого немчика, потому что доктор явно собирался вцепиться в него зубами не хуже призового ротвейлера. Генеральша, ведомая безошибочным инстинктом человека, съевшего не одного ротвейлера на светских вечерах, подошла к криптозоологу, сверх меры раскачивая богатым подолом, и взяла под руку.

— Сэр Бенедикт, я думаю, пора посмотреть на пациента! Пройдемте в кабинет моего мужа!

Ни Лутфи, ни тем более доктор даже не удивились тому, что животное держат не в клетке или специальной комнате, а в генеральском кабинете. Одни особо ретивые хозяева вообще целовали на ночь свою химеру, прежде чем укрыть ее ярким детским одеяльцем с медвежатами, хотя ни один готический храм не побрезговал бы украсить свой водосток мордой, которая потом высовывалась из-под этого милого одеяльца.