Милые чудовища

— Ты, должно быть, заметил, что сэр Бенедикт несколько невоздержан в своих выражениях, — начала она. — Мой тебе совет: обращать на это как можно меньше внимания.

Лутфи изобразил на лице легкое недоверие.

— Представляй, что он большой гудящий жук. Если мысленно надеть на него железную кастрюлю, жужжать он не прекратит, но будет биться о ее стенки с забавным и гулким стуком, не причиняя вреда никому, кроме себя самого.

Кусаев улыбнулся: кастрюля на голове сэра Бенедикта в его воображении смотрелась очень заманчиво.

— Среди твоих знакомых и родственников есть юноши в гадкой поре четырнадцати лет? — внезапно спросила Анфиса Ксаверьевна.

Молодой человек кивнул, вспомнив парочку двоюродных братьев.

— Так вот, сэр Бенедикт со своей неуравновешенностью и театральностью требует такого же отношения, как и они. Ненавязчивая опека — вот самый правильный стиль поведения. Ты меня понимаешь?

Лутфи закивал. Он действительно понимал. И с уникальной сообразительностью мотал советы на ус. Так что теперь можно было не сомневаться, что к воспитанию сэра Бенедикта будет приложена не только материнская рука Анфисы Ксаверьевны.

V

На следующее утро сэр Бенедикт брился сам, мрачно поглядывая то в зеркало, то на своего новоиспеченного слугу. Причем, вопреки всем ожиданиям, брился довольно умело. Видно, ему приходилось делать это уже не раз. Лутфи покорно стоял рядом и держал в руках полотенце.

— Кусаев, скажите, вы изучали геометрию в школе? — внезапно отвлекшись и оставив свое драгоценное лицо наполовину в пене, спросил хозяин.

Парень вздрогнул.

— Нет.

— Заметно. Будьте любезны, встаньте так, чтобы при внезапном падении не задеть меня.

Молодой человек поспешно отошел, но вот беда — из-за невеликих размеров комнаты и загроможденности ее мебелью для выполнения приказа оставалось только распластаться по стене рядом с туалетным столиком. Едва Лут в полной мере ощутил себя ящерицей, как после легкого стука в комнату вошла Анфиса Ксаверьевна, неся на подносе чашку кофе и утреннюю газету. Она сочувственно взглянула на парня:

— Ну что, Бенедикт, все еще не наигрались?

Брут пробурчал нечто неразборчивое и стал сосредоточенно добривать вторую половину лица. Домовладелица поставила поднос на стол и, обернувшись к Лутфи, заметила:

— Вся прелесть контракта, который вы заключили, не только в том, что доктор может вести себя как ему вздумается, но и в том, что ты можешь отвечать ему тем же, не рискуя быть уволенным…

— А, дэм’ит! — Сэр Бенедикт аж порезался. — Анфиса Ксаверьевна, не хотите начать колонку вредных советов для прислуги в «Князьгородском вестнике»? Я вас порекомендую, главный редактор недавно лечил у меня свою саламандру.

Женщина лишь подмигнула Луту, словно непоседливая школьница, и выскользнула за дверь, бросив на прощанье:

— Наслаждайтесь обществом друг друга, господа.

— Знает, что я ей слова сказать не могу, и пользуется… — беззлобно бубнил хозяин себе под нос, пытаясь остановить кровь из пореза на щеке.

Действительно, ругаться с арендодателем самоубийственно, особенно когда никто другой не спешит распахнуть тебе двери собственного дома. Феликс Рафаилович Любчик, имя которого значилось на табличке при входе в особняк, при жизни приходился Анфисе Ксаверьевне мужем и завещал свой дом сыну и наследнику, по малолетству еще не вступившему в права.

— Полотенце, — не глядя в сторону слуги, скомандовал сэр Бенедикт. Лутфи прищурил свои и без того узкие глаза и протянул в его сторону полотенце, но при этом не сделал ни шага, чтобы отойти от стены. Пальцы доктора несколько раз схватили воздух, прежде чем он отвлекся от зеркала и грозно посмотрел на молодого человека. — Кусаев, вы прилипли? Вода и мыло в этом доме пока еще бесплатны — не пренебрегайте.

— Пять минут назад вы приказали стоять так, чтобы на вас не упасть. Нестыковочка-с. — Лутфи и сам не знал, откуда в его речи взялось это шипящее «с». На самом деле он всего лишь хотел сказать, что один приказ противоречит другому, но не нашел для этого иных слов. Выдержке парня можно было позавидовать: в подобной ситуации восемь из десяти его сверстников не выдержали бы изумленной ярости во взгляде Брута.

— Вот как? — Криптозоолог тоже прищурился, встал, выдернул у слуги полотенце из рук. — У вас присутствует чувство юмора, Кусаев. Это хорошо. Чувство юмора — это признак здоровья личности, а то, признаться, вчера я в вас сомневался.

В этот день доктор собирался навещать пациентов в собственном экипаже, поэтому Лутфи встал пораньше и приготовил все к выезду. Пусть его расторопность и осталась неотмеченной хозяином, но оказалась очень кстати, когда с самого утра к ним в дом прибежал мальчишка-посыльный с краткой запиской от очередного клиента. Так что благодаря стараниям камердинера (иногда Кусаев пробовал называть себя именно так) выехать смогли немедленно.

Правда стоило Луту прикоснуться к вожжам, как их тут же подцепил зонт криптозоолога, с которым тот, похоже, не расставался в любую погоду.