Милые чудовища

Под этим взглядом Кусаев внезапно почувствовал, как его веки начинают тяжелеть, и через секунду снова отключился, успев уловить очередной полный негодования вопль хозяина.

IV

Через полчаса приведенный в сознание Лут наблюдал, как сэр Бенедикт приглаживает и без того идеальные виски перед зеркалом.

— Ну, чего вы ждете, Кусаев? Или я сам должен сбегать за саквояжем, приготовить шляпу, очки и зонт, а перед выходом еще почистить вам башмаки? Давайте-давайте, вперед, как голодная чупакабра за стадом горных козочек!

Про козочек Кусаев не совсем понял, но быстро сориентировался и нырнул в открытую дверь гостиной, где доктор оставил свой саквояж, затем кинулся в кабинет к специальной витрине, за которой еще раньше заметил целую выставку различных очков с разноцветными стеклами от синих до неприлично розовых. Какие же выбрать? Тут Лутфи припомнил, что на хозяине помимо черной, почти траурной одежды надет еще и шейный платок в едва заметную красную крапинку, и, чувствуя себя тонким ценителем моды, вынул пару с красными стеклами в серебряной оправе.

Но криптозоолог почему-то не оценил его утонченного вкуса.

— Анфиса Ксаверьевна! — воззвал он к своей домовладелице, которая не без интереса следила за сборами. — Он еще и дня не провел в этом доме, а уже пытается совершить самоубийство таким изощренным способом!

— Принеси-ка лучше желтые, дружок, — мягко подсказала женщина. — От этих доктор звереет.

«Куда уж больше?!» — подумал Лутфи, но благоразумно смолчал.

— Как это очень по-русски: называть май сэйкрид рэйдж этим грубым словом «звереет».

— Бенедикт, я уже три месяца наблюдаю за вашей так называемой священной яростью, и поверьте мне, слово «звереет» описывает ее как нельзя более точно.

— Ничего вы не понимаете… — В этот момент явился Лутфи вместе с очками радостного цыплячьего цвета (которые, оказавшись на носу у сэра Бенедикта, почему-то моментально превратили его в злую худую сову) и начал упаковывать своего нервного хозяина в сюртук, шляпу и уличные туфли.

— Ошейник не забудьте, — рявкнул криптозоолог, уже стоя в самых дверях.

Лутфи в панике огляделся и заметил на тумбочке ошейник, украшенный темными матовыми камнями и парочкой серебряных шипов. Схватил украшение, но что с ним делать, сразу не сообразил. Хозяин тем временем ждал, недобро постукивая зонтом по порогу. Молодой человек еще раз оценил весь экстравагантный наряд доктора, и его озарило. Кусаев решительно шагнул к сэру Бенедикту и попытался застегнуть ювелирное изделие у него на шее, за что тут же не слишком больно, но обидно получил зонтом по рукам.

— Вы что, собираетесь вести меня к клиенту на жестком поводке? — оскорбленно спросил Брут. Анфиса Ксаверьевна, наблюдавшая эту сценку, вытирала пальцами слезы, выступившие на глазах от смеха.

Только тут паренек заметил, что на тумбочке, где лежал ошейник, находилась еще и странного вида палка, конец которой явно предназначался для того, чтобы крепиться к застежке на «ювелирном украшении». «Так это ошейник для животного!» — осознал свою ошибку несчастный и умудрился покраснеть, несмотря на плотный загар.

— Бенедикт, а вы бы неплохо смотрелись в таком виде на улице! — подлила масла в огонь домовладелица.

— Простите, барин! — с таким жаром воскликнул Лутфи, будто готовился рухнуть на колени и удариться головой об пол.

Сэр Бенедикт поморщился.

— Кусаев, вы мне бросьте эти крепостные замашки. Вам разве дед не рассказывал, что его освободили еще в шестьдесят первом?

— У вас есть еще один домашний питомец? — осторожно спросил Лутфи. — Мы берем его с собой?

— Единственный питомец, который у нас теперь есть, это ваш мозговой слизень, и, судя по всему, он уже обглодал все что можно и дожевывает мозжечок. — Сэр Бенедикт отобрал у слуги ошейник и положил его в свой саквояж. — Табличка «криптозоолог» на двери вам ни о чем не говорит?

— Вы лечите экзотические болезни и буйнопомешанных?

Доктор отчего-то перестал хмуриться и даже несколько саркастически улыбнулся.

На крыльце Анфиса Ксаверьевна неожиданно схватила Лута за локоть и ободряюще его пожала.

— Ты только не пугайся — юмор у него такой. На клиентах срываться нельзя, вот он на слугах и отыгрывается. И в слизня не верь…

— Я и не верю, — всерьез обиделся Лутфи. Что, его за ребенка принимают, во все эти сказочки верить?

— Да мало ли, — неопределенно сказала женщина. — Твой предшественник наслушался вот, а потом возьми и расшиби себе голову об стену, чтоб этот самый «слизень» у него там не ползал.

«Так ему и надо, дятлу», — подумал Кусаев. Неудивительно, что после таких происшествий сбрендивший доктор считает всех вокруг идиотами.