Милые чудовища

– Кусаев, на лестнице эволюционного развития вы стоите еще ниже хомячка-троглодита, которого я только что осматривал. Вы не в состоянии просчитать простейшую цепь событий! Хомячок хотя бы догадывался, что я полезу щипцами ему в пасть, если он сейчас же не выплюнет ошейник соседской таксы. Вы же, Кусаев… Нет, я даже не стану унижать ни вас, ни себя объяснениями, – вот и весь ответ.

И пойми после этого, помешает ли той высокоумной «цепи событий» не в меру храбрый кролень?

Лутфи вскочил с кушетки и просунул голову в кабинет хозяина: страшно и темно, словно во чреве у рыбы-кита. Чудо-юдо таращилось на молодого человека стеклянными глазами чучел на стенах и безжалостно скрипело настенными часами. Если потом окажется, что это очередная попытка вынудить Лута оставить свежеприобретенное место службы, то сэр Бенедикт явно выдыхается в своей изобретательности.

Подозрительный шорох на подоконнике прервал обличительные мысли юноши. Он пригляделся, ожидая увидеть силуэт неуемного кроленя, но вместо него в оконном проеме при свете луны обрисовывалась темная человеческая тень.

«Ах ты ж, вражина ползучая! – удовлетворенно подумал Лут, вытягиваясь вдоль стены и нащупывая правой рукой висевшую над ним биту. – Плесень пронырливая!»

Из вышеприведенного мысленного монолога, конечно же, следовало, что домушников Кусаев не только не уважал, но и всячески стремился извести. Наш защитник справедливости и хозяйской собственности плавной тенью скользнул вдоль книжного шкафа и встал за портьерой рядом с окном в ожидании подходящей возможности оставить свой след на физиономии вора.

Домушник попался ловкий: споро расправившись с задвижкой, открыл створку окна, ни разу даже не царапнув инструментом по раме или стеклу. Конечно, знай несчастный, какой прием ожидает его внутри, не рискнул бы так торопиться. Стоило только вражеской ноге поставить свой штиблет на паркетный пол кабинета, Лутфи замахнулся и приготовился впечатать лиходея обратно в оконный проем.

Но не тут-то было: вор не только ушел от замаха, но еще и успел ощутимо ткнуть Кусаева в бок, отчего тот на секунду потерял равновесие. Ухватившийся за шкаф юноша не растерялся и тут же швырнул в преступника первой попавшейся книжкой. Взломщик снова увернулся и, подскочив к Луту, попытался отобрать у него биту. Слуга вцепился в импровизированное оружие обеими руками и продемонстрировал твердое намерение не сдаваться.

– Я сейчас городового крикну! – пригрозил он.

На удивление подействовало: вор выпустил биту. Но не успел Кусаев воспользоваться обретенным преимуществом, как перед его носом оказалось дуло пистолета.

Лут и не испугался толком, просто его тело отяжелело и безвольным кулем стало оседать на пол. Сквозь смыкающиеся веки он увидел длинный росчерк серебристого металла, услышал падение чего-то тяжелого на пол, а затем голос хозяина…

VIII

Кусаев очнулся и резко (до звона в голове) сел, приготовившись куда-то бежать и с кем-то сражаться. Но тут ему в грудь совсем не ласково уперся кончик зонта.

– Воу-воу-воу, не так быстро, о доблестный защитник крепости! Придите сначала в себя, а то уничтожите все живое в своем воинственном запале!

Лутфи торжественно возлежал на диване, сэр Бенедикт расположился в кресле напротив.

– Вор! Тут был вор! Я хотел остановить его, но…

– Заснули? – саркастически спросил криптозоолог.

– Нет… это я уже потом заснул! А до… – Юноша трагически сжал голову руками, словно и вправду был раненым солдатом, которого товарищи вынесли с поля боя. – Вы там были! Были! Чем вы его остановили?

Брут поморщился, словно слуга только что испортил ему готовящуюся шутку.

– Так вы помните, Кусаев? А нападавшего запомнили?

– Нет, – потупился Лутфи.

– Это хорошо.

– У вас была шпага? – Молодой человек снова поднялся на локтях и обвиняюще посмотрел на хозяина. – Вы все знали и упустили его, барин?

Сэр Бенедикт несколько стесненно кашлянул, будто стараясь замять неловкую ситуацию и не выглядеть трусом.

– Если бы у меня была шпага, я бы его не упустил. А этим можно только пощекотать противника и нарезать сыра в походных условиях. – Неожиданным движением он раздвинул свой зонт у основания ручки и, сняв верхнюю часть (оказавшуюся ножнами), обнажил длинный, тонкий и, судя по всему, очень острый клинок. На лезвии, заботливо поднесенном едва ли не к самым глазам Лута, иностранными буквами была выгравирована надпись «to B.B. from S.H. with gratitude»[30].

Довольный эффектом и снова приобретший утраченное было превосходство, криптозоолог вернул лезвие в ножны и отечески наставительным тоном продолжил:

– Не делайте такое удивленное лицо. Могли бы и догадаться, что если совсем не старый (можно сказать, в расцвете юности и здоровья) человек постоянно ходит с зонтом, да еще в любую погоду, то это не просто так. Кусаев, неужели вы подумали, что я мог оставить вас одного, безоружного, защищать дом от опасного взломщика? Вы совершенно меня не знаете!

– Уж конечно, вы находились поблизости, чтобы на это посмотреть. У меня еще не было таких неравнодушных нанимателей, барин, – мрачно, но совершенно искренне признался Лутфи.