Милые чудовища

Во второй половине дня криптозоолог и его новоиспеченный слуга посетили еще несколько домов, и надо сказать, что практически ни в одном из них не было меньше двух этажей и четырех колонн. Прозорливый ум мог немедленно сделать соответствующие вычисления и предположить, что доход у доктора очень и очень неплох и что жить он мог бы вовсе не в Пекарском переулке, а, к примеру, на той же Дубовой аллее или на Зеленом проспекте, где и большинство его клиентов. Поэтому, близко (почти интимно, если вспомнить процедуры, проведенные василиску) познакомившись с пациентами сэра Бенедикта, Лутфи начал всерьез пересматривать свое отношение к плате в двадцать пять рублей.

Правда, он, как неунывающий оптимист (в противовес своему новоявленному хозяину), нашел и положительные стороны в их первом совместном обходе. Взять, к примеру, гарпию. «Что положительного может быть в гарпии?» – удивитесь вы. И будете правы: в самой гарпии – ничего, но если к ней приложить хозяйку, одаренную творчески, но, к сожалению, никак не интеллектуально, то комический эффект налицо. Или, вернее сказать, на морду…

Так вот, увидев гарпию в атласной юбочке и кружевном чепце, даже сдержанный Лутфи не смог спрятать несколько безумной улыбки. А уж когда тварь стала еще и вертеть складчатой мордой из стороны в сторону, втягивая воздух круглыми ноздрями и пофыркивая, то и вовсе разразился гомерическим хохотом. К сожалению, сэр Бенедикт испортил Луту радостный момент, ледяным тоном попросив молодого человека ждать за дверью и подобострастным – объяснив хозяйке монстра, что слуга у него слабоумный и взят исключительно из жалости. После чего эта добрая женщина (издевающаяся над бедными гарпиями) вынесла Кусаеву на порог сладкий пирожок и кружку молока.

Можно было бы считать, что первый день на новом месте прошел довольно сносно, если бы не личность самого криптозоолога. Много повидавший Лутфи уже не обращал внимания, когда предыдущие хозяева срывались на крик, мат и иногда даже не чурались рукоприкладства, но ругань сэра Бенедикта была особого свойства. Во-первых, он никогда не поднимал свой голос до крика (пожалуй, исключая только тот момент, когда узнал о болезни Лута, но это не в счет). Во-вторых, если и использовал нецензурные выражения, то только на своем специфическом английском, которого парень, естественно, не понимал. Узнав об этом, кто-то может сказать: «Да брось ты, твой хозяин – безобидный мужик!», но странное дело: при всей кажущейся безобидности своими высказываниями сэр Бенедикт вызывал у миролюбивого Лута только одно желание – воткнуть в криптозоолога его же зонт, а потом скормить тело одному из экзотических пациентов. Каждый раз, как молодой человек прокручивал в своем богатом воображении эту сценку (а чем дальше, тем больше интересных подробностей и действующих тварей в ней появлялось), его немного отпускало, и Кусаев находил в себе силы выслушивать реплики доктора с каменным лицом. Так что к концу первого дня Лутфи уже четко определился с тем, что отдает предпочтение гидре перед гарпией в нелегком деле поедания бренных останков сэра Бенедикта Брута.

После ужина (во время которого сэр Бенедикт умудрился основательно обработать своего слугу требованиями элегантной сервировки стола и рассуждениями о том, как бесстыдно лежат куриные ноги на его тарелке) Анфиса Ксаверьевна потихоньку вызвала Лута на личный разговор.

– Присаживайся, голубчик, не стесняйся. – Домовладелица указала на крохотный диванчик, который стоял напротив окна в ее не менее крохотной гостиной. – Угощайся грушами, пока я буду делиться с тобой секретами безопасного общения с господином доктором.

Кусаев удивленно взял грушу и сел.

Анфиса Ксаверьевна заговорщически ему подмигнула. Надо отметить, что и на это подмигивание, и на составление подробнейшей инструкции по обращению с криптозоологом она имела полное право ветерана кровопролитных домашних битв. Когда Брут впервые появился на пороге ее дома, желая снять для себя жилье, он был так же «приятен» в общении, как сейчас. До Пекарского переулка ему успели отказать в найме квартиры как минимум в четырех местах, и в трех из них сэр Бенедикт успел поговорить с хозяевами не более пяти минут.

Прогресс доктора в сфере человеческого общения двигался медленно, но и эти крохи можно было целиком и полностью записать на счет домовладелицы. Анфиса Ксаверьевна только смеялась на его ядовитые реплики, улыбалась, называя «шутником» и «сквернословом». А уж фраза «Бенедикт, вы такой забавный» доводила криптозоолога до белого каления. Она бранила его костюмы, советовала портных и сапожников, составляла компанию при походе к парфюмеру и ювелиру. Так что по истечении всего лишь трех месяцев сэр Бенедикт стал настолько домашним, насколько это было возможно, и буквально ел у нее с рук, находясь при этом в полном неведении относительно произошедших с ним метаморфоз. Будь Анфиса Ксаверьевна лет на десять моложе, вероятно, в доме замаячил бы призрак Гименея, но так ни квартиросъемщику, ни домовладелице подобная мысль даже не приходила в голову.