Миллион миров

И перед ним возникла торжественная платформа, накрытая прозрачным силовым куполом, одновременно корабль и императорский гостиничный номер, созданный специально для людей. Все уставились на это чудо круизной роскоши, но Одиссей уже видел её вживую. Когда, раздираемый сомнениями, прыгнул в будущее и подсмотрел, как они с Аной целуются обнажённые в переливчатом свете водопадов из звёзд.

Волосы Аны вспыхнули, когда она поняла. Вишнёвый цвет и розово-алые отблески прошлись по её голове, щёки запылали одновременно радостью, волнением и стыдом.

Одиссей осознал, что не может просто взять и позвать её с собой! Ведь это означает неизбежность любви, что они обязаны быть вместе, что она обязана отдаться ему. Чёрт возьми, как же всё-таки опасно знать будущее!

Но ведь можно не переживать и не волноваться — будущее всё равно произойдёт? Они с Аной обязательно будут на той платформе: вместе, вдвоём. От этой мысли Одиссею стало так хорошо, что он на секунду забыл, что вообще происходит, забыл, что ему требуется что-то сказать.

Ана смотрела на него пронзительным вопрошающим взглядом, её чуткие эмо-волосы и расширенные глаза ловили каждую эмоцию на лице Одиссея.

— Ну как мы можем пропустить звёздные водопады и семиречье семи миров? — развёл он руками, улыбаясь искренне и с надеждой. — Как мы можем отказаться? Пожалуйста, Ана, летим со мной.

Подвижное, эмоциональное лицо принцессы дрогнуло одновременно в смущении и улыбке.

— Полетим, — тихонько согласилась она.

Дело #14 — Финал

С древнейших времён история человеческих свиданий совершила немалый путь по маршруту туда-сюда-обратно — и в итоге осталась примерно на том же месте.

Речь не о диких веках, когда злой неандерталец бил недостаточно быстроногую кроманьонскую женщину дубиной по голове, хватал её и тащил в ближайшую пещеру. Или стеснительный кроманьонец нащупывал в темноте пещерного комьюнити мать своих будущих детей. В те времена было не до свиданий. Хотя отдельным счастливчикам выпадала возможность погулять вместе и полюбоваться красотой, которую дарит мир. Но в целом древняя жизнь была опаснее, короче, куда мучительнее — и градус романтики стремился упасть ниже нуля.

В более развитые века свидания стали тем, чем должны: приятной и равноправной (или нет) формой знакомства и сближения людей. При этом каждая эпоха считала своим долгом добавить хотя бы одно ключевое нововведение. Железный век подарил нам брак — конечный итог свиданий. Бронзовый презентовал украшения и подарки, которые сделали встречи и приятнее, и полезнее. Эпоха рабовладения принесла целый паланкин классового и гендерного неравенства (в обе стороны), и породила древнейшую из профессий, для которой свидания — это работа, пусть и не всегда оплаченная.

Античность из сплетённых в эросе тел изваяла Любовь, придав им эстетику и философский настрой. Феодализм прикрыл своё истинное лицо невероятным расцветом куртуазии, которая затмила реальное положение вещей. Ренессанс объяснил влюблённым важность добра и гуманизма, внимания к чувствам и мыслям друг друга. Буржуазный век привнёс небывалую свободу: вдруг оказалось, что свидания не обязаны вести к браку или даже к сожительству; минуточку, а о чём думали все предыдущие века?!!

Эпоха победившего равноправия открыла глаза широких масс на то, что уже было известно узким: формулой успешного свидания может быть не только м+ж. Век цифровых технологий инсталлировал новые формы: от романтичной удалёнки до разнузданного вебкама.

В столетие аугментизма люди стали плодить и размножать вариации внешнего вида и добавлять своим телам новые интересные функции. Свидания в эти времена стали напоминать этнографические экспедиции: каждый новый знакомый был представителем ещё не изученной, но уже получеловеческой расы. Один превращал себя в эльфа, другой ставил эмпатический уловитель, чтобы лучше чувствовать партнёра. Третий подключал новые эрогенные зоны, четвёртый добавлял себе пару силиконовых тентаклей — вещь полезная, в хозяйстве всегда пригодится. О, это было время расцвета экспериментов. Тогда появились и почти забытые ныне эмо-волосы.

Следом пришла эпоха ментосфер. Начавшись как топорные технические матрицы, они быстро превратились в миры полного погружения, которые создаёт программа, но оживляет и делает по-настоящему реалистичными сам человеческий мозг. Тогда же в головах людей заработали не техно-чипы, а живые микромашины — нейры. Это был истинный прорыв: мента подарила людям такие возможности, в сравнении с которыми всё предыдущее меркло. Стало возможно конструировать целые реальности, полные впечатлений, и переживать их, не покидая вирт-капсулы.