Миллиард секунд

Тихо прохожу в комнату, где, радуясь, что все сидят в общей гостиной, не смежной со спальней, надеваю верхнюю одежду и так же на цыпочках выхожу. Только не к выходу иду, а к подвалу. Мало кто знает, что там есть проход. Как в Гарри Поттере семь потайных ходов. Вот и у нас есть один такой. Выводит сразу же к люку. Силенок бы хватило его поднять.

Знаю, где его искать. Как обычно, в парке шатается со своей компашкой. Скажет, что был на уроках, даже домашку готовую покажет. Не знаю, откуда он ее берет. Да мне по хрен. Сейчас главное найти его. И чем скорее, тем лучше.

Он у меня получит. И тот художник-благотворитель получит. Козел

— О, куда спешишь, малая? — путь преграждает Санек. Он тоже когда-то был детдомовским, пока родителям не вернули права и не забрали в обычную школу. Теперь недалеко от нас ошивается, следит, как говорится. Только эта слежка что-то не особо помогает.

Мише не помогла…

— Ваню видел?

— А, этот? Так он в парк потопал.

— Ты идешь со мной, — тяну парня за руку и иду в сторону входа в парк. Как хорошо, что разница в росте небольшая, всего пара сантиметров. Иногда удобно быть высокой. Ключевое слово: иногда.

— Эм… Я вообще-то собирался…

— Этот уебок пристал ко мне на улице, избил Мишку и обвинил во всем меня. А потом…

— Ясно, пошли.

Теперь уже Санек тянул меня за руку в нужную сторону. Идем. Быстро идем. На бег переходим, когда видим одну из нянечек интерната. Та быстро все директрисе доложит, да еще и премию получит, и Санек знал об этом, как никто другой.

Сердце стучит, как бешеное. Задыхаюсь. Быстро запыхаюсь. Давно не бегала. Но лучше так, чем спалиться перед очередной грымзой.

— Ты как? Можешь дальше? — спрашивает парень, когда мы прошли за ворота и остановились посреди аллеи. Темно так. Одна лампочка перегорела. Опасно тут находиться простым смертным. Но не нам. У нас иммунитет.

— Да, сейчас передохну.

Вот что значит физическая подготовка на нуле. Это чаще всего меня подводит, когда хочу свалить на улицу. Сейчас почти не подвела. Надо лекарство принять. Как только разберусь с этим придурком, приму. Главное, без палева вернуться в интернат.

Людишки снуют туда-сюда, смотрят на нас, как на последнее говно. Что, ни разу детей не видели? Наверняка свои дома ждут. Но вы все равно начинаете смотреть на нас, как на дерьмо, не достойное шагать по тем же улицам, что и вы. Чем мы отличаемся? Одеждой? Взглядом? Походкой? Да ничем! Просто вы видите то, что хотите видеть.

— Смотри! Вот он! — Санек указывает на сгорбившегося мальчишку. Один. Без свиты. Ну все, придурок, я тебя нашла!

— Слышь, сюда иди! — кричу на весь парк.

О, голову поднял, увидел, кто на него смотрит, а главное — кто зовет. Поздно бежать, урод сраный, сейчас ты за все ответишь!

Санек быстро догоняет Ваню и скручивает его.

— Думаешь, я совсем дура и не догадаюсь, что ты напиздел жабе? — нажимаю предплечьем на горло. Краснеет. Санек сзади держит, я спереди. Не вырвешься, крысятина.

— Так тебе и надо, дура тупая! Твой дружок заслужил самой гадкой смерти.

Сука! Он не смеет говорить так о Мише! Не смеет! Ему тут же пролетает от меня между ног. Не по правилам, по-бабски, но так ему и надо. Заслужил. За все свои проступки, за ту подставу, что обрушил на нас. На Мишу, на меня. Даже Наде досталось. Морально.

Ах ты еще и плюешься, чмо на ножках? Ты сейчас ты у меня получишь!

— Стойте! Вы что творите?

Как же, мать его, вовремя! Вот я не пойму, какого хрена эти обожравшиеся мажоры крутятся в парке отбросов?

Глава 5. День рождения

Снова утро, снова завтрак и снова я в мастерской. Берусь всю за ту же картину. За «Хлою». И снова вижу перед собой Яну. Ее взгляд, ее губы, ее улыбку. Структуру русых волос, маленькие морщинки под глазами. И тело ее. Идеальное. Рельефное. Передо мной была именно она, только без цветов и конкретной прорисовки.

Не хочу больше ее рисовать. Не хотел тогда, не хочу и сейчас. Даже натурщицу новенькую позвал, чтобы запечатлеть хоть что-то иное, кроме своей бывшей. Она уже с другим. Бывшая. А мне нужно идти дальше.

— Все в порядке? — спрашивает девушка, выгибая бровь. Она была обнажена, как я и просил. Рядом на стуле лежал шелковый халатик. Миниатюрный, как и сама натурщица. Ничего так фигурка. По-обычному красивая, привлекательная даже. И смотрит на меня, как на кусок свежего мяса в гриль-баре.

— Да.

Неосознанно понимаю, что сам заглядываюсь на нее. Уже не как художник, а как мужчина, у которого давно не было секса. Привык, что Яна всегда рядом, всегда под рукой. Брезгливо, что ли, прикоснуться к другой женщине, когда своя есть. А сейчас получается какой-то пиздец. Требуется выплеск энергии. Всего лишь физика. И поверьте, мастурбация тут не особо спасает.