Миллениум. Тетралогия. (ЛП)

– Позвольте мне вас кое о чем спросить, – продолжила Соня. – Вы с Эйнаром Форсбергом действительно точно знаете, что лучше для Августа – или, например, для девочки, которая там плачет? Не может ли нам всем, напротив, требоваться выражать наши мысли? Мы с вами можем разговаривать и писать, или даже связываться с адвокатами. Август Бальдер лишен таких средств выражения. Но он умеет рисовать и, похоже, хочет нам что-то сказать. Неужели мы должны препятствовать ему в этом? Разве запрещать ему это не столь же негуманно, как не давать другим детям высказываться? Не следует ли нам позволить Августу изобразить то, что должно мучить его больше всего остального?

– По нашим оценкам…

– Нет, – оборвала его Соня. – Не говорите о своих оценках. Мы связались с человеком, который лучше всех в стране разбирается в подобной проблематике. Его зовут Чарльз Эдельман, он профессор неврологии, и он уже едет сюда из Венгрии, чтобы встретиться с мальчиком. Не правильно ли будет позволить решать ему?

– Мы, разумеется, можем его выслушать, – нехотя согласился Торкель Линден.

– Не просто выслушать. Мы позволим ему решать.

– Я обещаю провести конструктивный диалог между специалистами.

– Хорошо. Что Август делает сейчас?

– Спит. Его привезли к нам совершенно обессиленным.

Соня поняла, что если она будет настаивать на том, чтобы мальчика разбудили, это едва ли приведет к чему-нибудь хорошему.

– Тогда мы вернемся завтра с профессором Эдельманом, и я надеюсь, что мы совместными усилиями сумеем решить этот вопрос.

Глава 16

Вечер 21 ноября и утро 22 ноября

Габриэлла Гране закрыла лицо руками. Она не спала уже сорок восемь часов, и ее терзало глубокое чувство вины, усугублявшееся стрессом от недосыпания. Тем не менее она весь день усиленно работала. С этого утра Габриэлла стала членом группы Службы безопасности – своего рода теневой следственной группы, – которая занималась убийством Франса Бальдера: официально – чтобы разобраться в глобальной внутриполитической картине, но втайне она была посвящена во все мельчайшие детали.

В группу входил и формально возглавлял ее старший инспектор Мортен Нильсен, который недавно вернулся домой из США после года обучения в Мэрилендском университете и, несомненно, был умен и начитан, но придерживался, на вкус Габриэллы, несколько правых взглядов. Мортен являл собой уникальный пример хорошо образованного шведа, от всей души поддерживавшего в США республиканцев и даже проявлявшего известное понимание по отношению к «Движению чаепития»[59]. Кроме того, он страстно увлекался историей войн, читал лекции в Военной академии и, несмотря на достаточно молодой возраст – тридцать девять лет, – обладал, как считалось, большой сетью международных контактов.

Однако ему часто бывало трудно отстаивать свою позицию, и руководство, по сути дела, принадлежало Рагнару Улофссону, который был старше и самоувереннее и мог одним сердитым маленьким вздохом или единственной недовольной морщиной над густыми бровями заставить Мортена замолчать. Присутствие в группе комиссара Ларса Оке Гранквиста положение Мортена не облегчало.

До прихода в СЭПО Ларс Оке был легендарным следователем комиссии по расследованию убийств Государственной уголовной полиции – по крайней мере, в том смысле, что мог, как утверждали, перепить любого и при помощи своего громогласного шарма обзаводился в каждом городе новой любовницей. В общем, для отстаивания своей позиции компания подобралась не из легких, и Габриэлла тоже вела себя во второй половине дня все тише и тише. Правда, не столько из-за петушившихся мужиков, сколько из-за нарастающего ощущения неуверенности. Иногда ей казалось, что сейчас она знает меньше, чем раньше.

Она, например, осознала, что в старом деле о подозрении на взлом компьютера было крайне мало доказательств, если таковые вообще существовали. Там, собственно говоря, имелось только заключение Стефана Мольде из Радиотехнического центра, но он сам не был до конца уверен в нем. В своем анализе он, по ее мнению, наговорил массу ерунды, а Франс Бальдер, казалось, прежде всего, доверял нанятой им женщине-хакеру, у которой в расследовании даже не существовало имени, но которую в красках живописал ассистент Линус Брандель. Разумеется, Бальдер многое скрывал от нее еще до отъезда в США.

Например, случайностью ли было то, что он поступил на работу именно в «Солифон»?

Габриэлла мучилась от неуверенности и злилась на то, что не получала больше помощи из Форт-Мида. До Алоны Касалес было не добраться, и дверь в АНБ снова захлопнулась. Поэтому сама Габриэлла не могла сообщить никаких новостей. Она, как и Мортен с Ларсом Оке, оказалась в тени Рагнара Улофссона, который постоянно узнавал новую информацию от своего источника в отделе по борьбе с насилием и сразу же передавал ее руководителю СЭПО Хелене Крафт.