Миллениум. Тетралогия. (ЛП)

Уве Левин не удивился тому, что Уильям Борг уже ждал его в ресторане «Стурехоф», и еще меньше удивился тому, что тот заказал самое дорогое из имевшегося в меню: морской язык а-ля Меньер и бокал «Пуйи Фюме». Журналисты обычно не упускали случая, когда он приглашал их на ланч. Зато удивительным показалось то, что Уильям взял инициативу на себя так, будто деньги и власть находились в его руках, и это рассердило Уве. Зачем он сболтнул про повышение зарплаты? Ему следовало бы держать Уильяма в напряжении, чтобы тот сидел и покрывался потом.

– Одна птичка шепнула мне на ухо, что у вас проблемы с «Миллениумом», – сказал Борг.

Уве подумал: «Двинуть бы ему правой, чтобы сбить с лица эту самодовольную ухмылку».

– Тебя неверно информировали, – строго ответил он.

– Неужели?

– Мы держим ситуацию под контролем.

– Можно спросить, каким образом?

– Если редакция окажется готовой к переменам и способной понять собственные проблемы, мы будем поддерживать журнал.

– А если нет…

– Значит, мы выйдем оттуда, и тогда «Миллениум» едва ли продержится на плаву больше нескольких месяцев, что будет, разумеется, очень печально. Но так уж устроен рынок. Лопались журналы и получше «Миллениума», а для нас это было ничтожное вложение. Мы без него легко обойдемся.

– Skip the bullshit [56], Уве. Я знаю, что для тебя это вопрос престижа.

– Это просто бизнес.

– Я слышал, что вы хотите удалить из редакции Микаэля Блумквиста.

– Мы подумываем переместить его в Лондон.

– Пожалуй, это несколько бессовестно, учитывая все, что он сделал для журнала.

– Мы сделали ему шикарное предложение, – сказал Уве, чувствуя, что зачем-то уныло обороняется. Он чуть ли не забыл о собственном деле.

– Я вас не обвиняю, – продолжал Уильям Борг. – Что до меня, то можете забросить его хоть в Китай. Но мне лишь любопытно, не возникнут ли у вас небольшие неприятности, если Микаэль Блумквист сейчас с помпой возродится благодаря истории с Франсом Бальдером?

– С чего бы ему возрождаться? Он же потерял форму. Ведь именно ты это подметил, причем со значительным успехом, – попытался подпустить сарказма Уве.

– Ну, мне, правда, немного помогли…

– Не я, можешь быть уверен. Я испытывал отвращение к той статье. Она казалась мне плохо написанной и тенденциозной. Травлю начал Торвальд Сернер, и ты это прекрасно знаешь.

– Но теперь, раз уж так получилось, ты едва ли полностью против подобного развития событий?

– Послушай-ка, Уильям. Я глубоко уважаю Микаэля Блумквиста…

– Тебе незачем играть со мной в политика, Уве.

Левину больше всего хотелось засунуть все политиканство Уильяму Боргу в глотку.

– Я просто открыт и честен, – сказал он. – И действительно всегда считал Микаэля потрясающим репортером… да, совсем другого калибра, чем ты и все остальные в его поколении.

– Вот как, – ответил Уильям Борг, внезапно присмирев, и Уве сразу почувствовал себя немного лучше.

– Да, так и есть. Нам следует быть благодарными за все разоблачения, подаренные нам Блумквистом, и я желаю ему всего хорошего, причем искренне. Но, к сожалению, должен сказать, что оглядываться назад и испытывать ностальгию в мою работу не входит, и поэтому я готов согласиться с тобой в том, что Блумквист идет слегка не в ногу со временем и может стать препятствием на пути обновления «Миллениума».

– Верно, верно.

– Поэтому думаю, было бы хорошо, чтобы вокруг него сейчас не поднималось слишком много шума.

– Ты имеешь в виду, в положительном смысле?

– Пожалуй, да, – продолжал Уве. – И, в частности, поэтому я пригласил тебя на ланч.

– Я, конечно, очень признателен. И думаю, у меня есть для тебя кое-что хорошее. Утром мне звонил бывший приятель по сквошу, – торопливо заговорил Борг, явно пытаясь вновь обрести прежнюю самоуверенность.

– И кто это?

– Рикард Экстрём, главный прокурор. Он возглавляет предварительное следствие по делу убийства Бальдера. И уж точно не принадлежит к фанатам Блумквиста.

– После истории с Залаченко?

– Именно. Блумквист спутал ему все карты, и теперь он волнуется, что Микаэль будет препятствовать – или, вернее, уже препятствует – этому расследованию.

– Каким же образом?

– Блумквист не говорит всего, что знает. Он разговаривал с Бальдером перед самым убийством и к тому же смотрел убийце прямо в лицо. Тем не менее он на удивление мало смог сообщить на допросе. Экстрём подозревает, что он приберегает самое увлекательное для собственной статьи.

– Интересно.

– А разве нет? Ведь речь идет о парне, который, после всех насмешек в СМИ, так отчаянно жаждет сенсации, что готов даже позволить убийце уйти от ответа. О бывшем знаменитом репортере, который, раз его журнал находится в финансовом кризисе, готов наплевать на всякую ответственность перед обществом. К тому же он только что узнал, что «Сернер Медиа» хочет вышвырнуть его из редакции. Разве странно, что он утратил чувство реальности?

– Я понимаю ход твоих мыслей. Ты собираешься об этом написать?