Миллениум

— Не казните себя! Все, слава Богу, позади, и теперь вам остается только пережить свои негативные воспоминания, как страшный сон, — приободрил Павлова доктор Ситников.

— Известный вам г-н Фрейд называл навязчивый бред "ложными воспоминаниями" и очень надеялся на то, что клиническая психиатрия найдет безболезненные способы их "вытеснения", — поддержал своего сына Цибиков.

Заметив, что Павлов сильно устал и должен пережить в себе то, что он услышал, Цибиков подмигнул следователю Волкову, и тот, извинившись перед Павловым за, возможно несвоевременный, визит, сказал, что больше никаких вопросов у следствия к нему нет, и пожелал ему скорейшего выздоровления.

— Как насчет суда? — встревожился Павлов.

— Суда не будет. Все и так понятно. Областная прокуратура вынесла определение: "Стихийное бедствие. Виноватых нет. Люди погибли от независящих от них обстоятельств", — успокоил его следователь Волков.

Выйдя из гостиничного номер административного корпуса больницы имени В.И. Яковенко, "следователь" Волков обратился к Цибикову с вопросом, который его волновал больше всего:

— Я не слишком переиграл? Я все сделал правильно?

— Надеюсь, что пациент ничего не заподозрил. Спасибо вам огромное, Александр Васильевич, — с этими словами доктор Цибиков впервые за время десятилетнего знакомства протянул ему руку.

— Это вам спасибо, Юрий Нанзатович! Из такой беды меня выручили! — сказал в ответ на крепкое мужское рукопожатие бывший актер Новосибирского академического драматического театра и набирающий популярность психотерапевт Александр Васильевич Волков.

Прослушав магнитофонные записи воспоминаний Павлова о своем путешествии в пространстве и времени, Цибиков пришел к выводу, что оно действительно имело место быть, но ему совсем не хотелось, чтобы пациент, приятный ему, во всех отношениях, разделил судьбу несчастного Евгения Сидорова. Все предсказания бывшего аспиранта профессора Мерцалова сбывались с точностью до дня и часа соответствующих ежедневных новостей мировых информационных агентств.

……………………………………………………………………………………………………

Шли дни и недели. Павлов терпеливо переносил все медицинские процедуры и скучные психологические тесты, понимая, что это необходимо для его полной гражданской реабилитации. Он ходил в общую столовую и мог покупать продукты и прохладительные напитки в местном продовольственном магазине. Для восстановления прежней спортивной формы он приступил к изнурительным тренировкам по программе общефизической подготовки воина-гоплита, которая включала бег по пересеченной местности, подтягивание и подъем-переворот на турнике, поднятие тяжестей и метание копья.

Больница имени В.И. Яковенко, более известная как "Белые Столбы", первоначально располагалась на территории старинной помещичьей усадьбы, но потом переехала в новые корпуса, и усадьба оказалась в запустении. Здесь, в еще не вырубленном парке, на свежем воздухе и в полном одиночестве, Павлов проводил большую часть свободного времени, занимаясь спортом и созерцанием природы.

Медсестры Алена и Тамара продолжали баловать его своим вниманием, причем, незамужняя и бездетная Тамара частенько оставалась в его номере на ночь, чтобы не тратить время на дорогу в Москву. В выходные дни его регулярно навещали старший брат Сергей с супругой Надеждой, двоюродная сестра Людмила с мужем и дочерью, и, конечно, друг детства и юности Николай Гаврилович Терехов, общение с которым на Павлова действовало особенно благотворно. Он уже знал о том, Лариса Николаевна Селезнева вышла замуж за его племянника Мишку, и испытывал противоречивые чувства: жгучей ревности, обиды и жертвенного альтруизма.

Цибиков и его сын доктор Ситников продолжали ненавязчиво гнуть свою линию насчет атипичной амнезии, объясняя этим провал в его памяти протяженностью в двенадцать земных лет. Его "виртуальные" сны и переживания их также интересовали, но лишь постольку, поскольку они соответствовали общей клинической картине довольно редкого психического заболевания. По их просьбе Павлов записал на магнитофон несколько самых ярких эпизодов из разряда своих о "видений", начиная с "великого потопа" и кончая прощанием с Березкой. Про беса Арнольда Борисовича Шлаги, про искушения и испытания, которым он из-за него подвергся, Павлов тоже сказал немало "теплых" слов.

Две магнитофонные кассеты (продолжительностью 45 минут) он использовал на рассказ о своем друге и соратнике Толемей-хане и о научных и культурных достижениях прибайкальской Империи джурджени. О своих любовных похождениях и шалостях, а также о своих военных подвигах он не распространялся, полагая, что первое чересчур интимно, а второе — недоказуемо, да и слишком нескромно.