Миллениум

В присутствии доктора Ситникова Павлов начал читать свежую прессу: "Правду", "Известия", "Советскую Россию". Прочие периодические издания доктор читать ему не давал, опасаясь чрезмерных волнений, но и без дополнительных источников информации Павлову было ясно, что в стране происходят грандиозные политические события, затмевающие по своим масштабам кратковременную хрущевскую "оттепель" и "пражскую весну". Это полностью совпадало с тем, о чем ему успела поведать покойная Даша Воронова — заблудившаяся во времени студентка Новосибирского государственного университета.

Цибиков приехал в больницу имени Яковенко не один. Он привез с собой доктора физико-математических наук Сергея Васильевича Павлова — ведущего научного сотрудника Международного института ядерных исследований. Гость, потрясенный встречей с любимым младшим братом, которого уже не чаял увидеть живым, зарыдал, как ребенок, и его пришлось отпаивать валерьянкой. По дороге в больницу Цибиков предупредил Сергея Дмитриевича о том, что его брат еще не вполне адекватен и страдает частичной потерей памяти (амнезией). Их свидание продолжалось около двух часов и завершилось в присутствии участкового уполномоченного капитана Кукушкина подписанием протокола опознания гражданина СССР, объявленного в 1978 году во всесоюзный розыск. Эти формальности были необходимы для начала процедуры восстановления утраченных Павловым-младшим документов, удостоверяющих его личность.

По просьбе Цибикова Сергей Васильевич Павлов привез для своего младшего брата летние вещи, обувь, любимые книги и даже кассетный японский магнитофон. При прощании он незаметно сунул в карман его пижамы конверт с деньгами: ровно 250 рублей. В 1990 году по паритету покупательной способности 250 советских рублей были эквивалентны 1 тыс. американских долларов, хотя обменивались в обратной пропорции 5:1, то есть 5 руб. за 1 доллар.

После свидания и оформления протокола опознания Павлова перевели из больничного корпуса в отдельно стоящее административное здание с гостиничными номерами, в одном из которых его вскоре после обеда и тихого часа поселили на период до окончательного выздоровления и выписки. Все расходы по его проживанию в гостинице взял на себя Сергей Васильевич Павлов.

На следующий день после радостного свидания со старшим братом Цибиков привел в его гостиничный номер мрачного и угрюмого товарища, представившегося Павлову старшим оперуполномоченным иркутского уголовного розыска капитаном Волковым. В состоявшейся беседе, немного опоздав к ее началу, принял участие доктор Ситников. Милиционер из Иркутска пролил свет на вопрос о том, где Павлов пропадал в течение 12 лет. Он показал ему фотографии пепелища на месте поселения большой семьи раскольников-староверов, все члены которой в мае месяце 1990 года, то есть совсем недавно, погибли в результате страшного лесного пожара.

— Все, кроме вас и двух детей, которых вы спасли, — уточнил следователь.

— Это был точно я?! — засомневался Павлов.

— На месте пожара найдены ваши документы, правда, безнадежно испорченные. Кроме того, вас запомнили и смогли опознать по фотографии охотники, на которых вы вышли. Подобным образом вас опознали врачи больницы в поселке Кежма, куда вы были доставлены с ушибами и порезами. Однако, не долечились, вы сбежали в Москву, — с сожалением констатировал следователь.

— Дети, которых я спас, они — мои? — одновременно испугался и обрадовался Павлов.

— Нет. Дети: мальчик и девочка в возрасте четырех и шести лет, — сказали, что вы — муж их сестры. Они имели в виду погибшую при пожаре гражданку Березкину 1976-го, то есть, простите, 1974 года рождения, — при этих словах на глазах у следователя появились слезы, а голос по-настоящему дрогнул.

— Вы не волнуйтесь! С детьми все в порядке! Они находятся в лучшем детском доме в Иркутске. Есть желающие их усыновить. Я наводил справки, — поспешил успокоить Павлова доктор Ситников.

— Почему же я ничего не помню? — в отчаянии воскликнул Павлов и заплакал.

— Вы испытали сильный стресс, и от этого потеряли память, но не настолько, чтобы полностью забыть, кто вы есть. Вот вы и поспешили в Москву к своему прежнему месту жительства. В этом нет ничего удивительного, — спокойно, даже как-то по-будничному, подал реплику Цибиков.

— Почему я не помню, как выходил из квартиры Аркадия Моисеевича Фишмана? — Павлов умоляюще просил объяснений.

— Вы находились под воздействием до сих пор неизвестного науке способа суггестии, то есть сильнодействующего внушения. Скорее всего, вы получили от суггестора команду изменить образ личности, взять такси, приехать на новосибирский железнодорожный вокзал, купить билет до Иркутска, и затем, предположим, отправиться в тайгу на поиски мифического колчаковского золота, — Цибиков напомнил Павлову о том, как тот пытался заморочить двух битых ученых: Мерцалова и Фишмана.

— Ах, вот оно что?! Значит, Сергей Сергеевич и Аркадий Моисеевич догадались о том, что я — стукач и провокатор, и решили меня проучить! — до Павлова дошла страшная мысль, от которой ему захотелось немедленно повеситься.