Милюков

Милюков писал в воспоминаниях, что через годы, когда был разоблачен провокатор Азеф, он узнал в нем своего посетителя. Быть может, это соответствовало действительности — или всё же взыграла фантазия. Вряд ли полицейский осведомитель (с 1893 года), который в 1899-м стал членом Союза социалистов-революционеров, а в 1903-м — руководителем Боевой организации эсеров, мог просто так, без маскировки, даже не загримировавшись, явиться в дом к известному общественному деятелю. Скорее всего, Милюков, хотя он и был опытным историком и политиком, отлично разбиравшимся в способах политического сыска, провокаций, компрометации общественных деятелей, поддался общему чувству недоумения и негодования, узнав, что один и тот же человек возглавлял кровавые акции против царских сановников и выдавал полиции руководителей подпольных организаций.

В то же время в некоторых полицейско-цензурных документах Милюков характеризовался теперь как проповедник экономического материализма, близкого к марксизму. Полицейские чиновники стремились уложить взгляды поднадзорных в некую схему, но Милюков оказывался за ее пределами. У властей, однако, хватало ума, чтобы понять: к насильственному свержению существующего строя он явно не стремился.

Поселившись в Петербурге, Милюков должен был позаботиться о хлебе насущном. Он уже привык существовать на гонорары, но они не являлись надежным источником дохода. Надо было иметь постоянный заработок. Дальнейшая педагогическая карьера исключалась, так как распоряжение о запрещении ему преподавать в учебных заведениях империи оставалось в силе. Поэтому, когда вскоре после приезда в Петербург он получил одно за другим два предложения штатной работы с постоянным заработком, то принял оба, тем более что они соответствовали его интересам и уже сложившемуся роду занятий. С явной гордостью 4 ноября Павел Николаевич писал в Софию Ивану Шишманову, что за ним «начали ухаживать сразу несколько редакций»^{227}.

Первое предложение исходило от публициста Сергея Николаевича Южакова, члена редколлегии популярного журнала «Русское богатство», в котором он вел отдел иностранной политики. Как раз в это время Южаков занялся созданием русифицированной версии немецкого энциклопедического словаря Мейера — предполагалось частично переводить его материалы, частично дополнять их, включать новые статьи для привлечения русских читателей, о чем существовала договоренность с германскими издателями.

Александра Аркадьевна Давыдова, издательница выходившего с 1892 года «ежемесячного литературного и научно-популярного журнала для самообразования» «Мир Божий», предложила Милюкову стал редактором журнала наряду с Ангелом Ивановичем Богдановичем, причем заниматься в основном отделом критики и библиографии. Ему был положен приличный по тем временам оклад — 100 рублей в месяц, а за каждый отредактированный и написанный материал предусматривались отдельные выплаты.

Штатную работу в «Мире Божьем» Милюков начал в конце октября 1899 года. 29-го числа он писал И. Шишманову, что приглашение его на работу в журнал — «приятное в материальном и общественном плане»^{228}. Теперь, по признанию Милюкова, вхождение в круг литераторов и публицистов было для него более интересно, чем научная работа.

Около года (с января 1900-го) в «Мире Божьем» проработала и его супруга, которая занималась обозрением содержания других «толстых» журналов. Однако хозяйка журнала сочла, что Анна Сергеевна слишком хвалит другие издания, что, по ее мнению, понижало авторитет (в наши дни сказали бы — рейтинг) «Мира Божьего». Правда, до открытой ссоры дело не дошло, и в следующие годы в журнале изредка появлялись обзоры Милюковой.

Что же касается Павла Николаевича, то он уже был столь авторитетной фигурой, что одно указание его имени в качестве соредактора способствовало повышению популярности издания. Владимир Иванович Вернадский, ставший в 1898 году профессором Московского университета и поддерживавший переписку с Милюковым, отмечал в дневнике, что Давыдова таким образом привлекала подписчиков^{229}.