Милюков

В конце марта 1922 года Милюков приехал в Берлин для выступления перед эмигрантами по случаю пятой годовщины Февральской революции. Остановился он у своего старого знакомого, в прошлом активного деятеля кадетской партии, адвоката Бориса Исааковича Элькина. (Тот на протяжении ряда лет оказывал ему разнообразную помощь: снабжал новейшими изданиями на русском языке, которые в Берлине были в двадцатые годы более доступны, чем в Париже; от его имени передавал через советских граждан, приезжавших в Берлин, деньги для поддержки преследуемых в России коллег и знакомых. Посредницей в СССР часто выступала Прасковья Семеновна Ивановская — сестра жены В. Г. Короленко, активный деятель Политического Красного Креста^{816}.) Доклад состоялся 28 марта в одном из крупнейших залов германской столицы Оберлингхалле — главном зале филармонии. Вход был платным, собранные средства предназначались голодающим Поволжья. В зале присутствовало около 1200 человек, не для всех нашлись места, многие стояли возле стен и колонн. Послушать Милюкова собрались сливки русской эмиграции в Берлине — от эсеров и меньшевиков до правых монархистов. Естественно, присутствовали бывшие кадетские деятели. Старым соратникам Милюкова В. Д. Набокову и И. В. Гессену, решительно отрицавшим «новую тактику», но продолжавшим с уважением относиться к Милюкову за его большие заслуги перед российской демократией, были забронированы места в первом ряду. Набоков, в то время один из руководителей антисоветского Русского национального союза, выступил на его учредительном съезде в июне 1921 года с докладом «Идейные основы борьбы против большевизма».

Нам неизвестно, на основании каких источников Н. Г. Думова утверждает, что Милюков приехал в Берлин по приглашению Набокова^{817}. С учетом ухудшения их отношений это утверждение представляется недостоверным. По всей видимости, Берлин просто входил в лекционный тур Павла Николаевича. Тем не менее в этот день в газете, издаваемой Набоковым, появилось приветствие Милюкова, которое, по словам И. В. Гессена, «дышало надеждой на восстановление былого дружеского согласия»^{818}. Действительно, и Милюков, и Набоков весьма сожалели о политических расхождениях. Когда Милюков незадолго до описываемых событий стал редактором «Последних новостей», Набоков послал ему приветствие, адресованное «другу-противнику»: «По сравнению с тем многолетним прошлым, которое связывает нас с Милюковым… эти наши последние расхождения, как бы серьезны они ни были, всё-таки получают эфемерное значение»^{819}.

Достижение «дружеского согласия» было, однако, делом почти утопическим, по крайней мере в условиях того времени. Да и сам доклад Милюкова, несмотря на объявленную тему, был посвящен обоснованию «новой тактики»^{820}. В центре внимания находился вопрос о форме государственного устройства России — лектор стремился аргументировать свой решительный переход на республиканские позиции. Монархисты, совершившие на него покушение, поняли его слова так: «Пусть есть кровь и развалины в России, пусть половина населения вымерла, но завоевания революции остались. Нет места для пессимизма»^{821}.

Покушавшихся было двое — Петр Шабельский-Борк и Сергей Таборицкий, в прошлом члены Союза русского народа, бывшие офицеры царской армии, участники Гражданской войны на Украине, причем Шабельский-Борк был трижды ранен. В конце 1920 года они бежали в Германию, жили в Мюнхене.

Ряд материалов газеты «Последние новости» представлял следующую картину происшедшего в берлинском зале. Около десяти часов вечера Милюков закончил свою полуторачасовую лекцию, которую читал, как обычно, спокойно и уверенно, и объявил, что после перерыва будет отвечать на вопросы, которые просил задавать в письменном виде. Когда он подходил к столу президиума, Шабельский-Борк, сидевший в третьем ряду, начал стрелять. Кто-то из членов президиума подскочил к Милюкову и толкнул его на пол. Вскочившего на сцену Щабельского повалили, но он смог вырваться. Когда патроны в одном пистолете закончились, он достал из кармана другой и продолжил пальбу. Всего он выпустил больше десятка пуль. На сцену бросился Набоков, схватил стрелявшего и сильно ударил по руке, в результате чего тот выпустил пистолет. В этот момент Таборицкий открыл стрельбу по Набокову. В зале возникли паника и давка, часть зрителей побежала к выходам. Слышен был крик Шабельского: «Я мщу за царскую семью!» Огнестрельные ранения получили девять человек, в том числе председатель берлинской группы кадетов Леонид Евгеньевич Эльяшев и один из редакторов газеты «Руль» Август Исаакович Каминка. В Набокова попала одна пуля, но она пронзила сердце. Он скончался на месте. Убийцы пытались скрыться, но на выходе были задержаны толпой. Всё это, вспоминал Гессен, «потребовало не больше одной минуты»^{822}.