Милицейские были

В кабинете его ждал заместитель начальника уголовного розыска Циба. Он прибыл, как всегда, на доклад к своему начальнику и удивился, что сегодня Цибули, который приходил на работу точно в восемь утра, еще нет. Уселся за приставной столик в ожидании. Худощавый, высокий, с длинной жилистой шеей, крупным носом на сухом лице, он чем-то напоминал Дон-Кихота. Собственно, все сотрудники его так и называли. Впервые это прозвище дал ему Цибуля. Как-то Циба докладывал на оперативном совещании в отделе о раскрытии одного преступления. И докладывал поверхностно, неглубоко. Цибуля сделал ему замечание:

— Не думал я, что в таком щепетильном деле можно применять методы Дон-Кихота. Пронесся галопом по Европе и ни в чем не разобрался…

Было это лет десять назад, когда Цибуля только-только познакомился с Цибой. После этого он взял Цибу к себе заместителем как наиболее опытного розыскника и всегда был доволен его работой. Но слова о Дон-Кихоте не прошли бесследно: сотрудники моментально их подхватили.

Не остался в долгу по отношению к своему начальнику и Циба. Будучи редактором стенной газеты, он нарисовал дружеский шарж, в котором сравнил Цибулю с известным литературным героем Шерлоком Холмсом. С тех пор сотрудники между собой и величают Цибулю не иначе, как «наш Шерлок». И сейчас, сидя за приставным столиком, Циба подумал: «Что это наш Шерлок сегодня опаздывает?»

В это время и вошел в кабинет Цибуля.

— Понимаешь, внучка задержала, заставила кормить голубей. Ну, что там в сводке?

— Пожалуйста, читайте. — Циба передал сводку, добавив, что еще есть одно происшествие.

— Какое?

— Послала меня сегодня жена купить молока. Ну, пошел я в магазин, что на углу нашего дома. И вот на одной купленной бутылке была прилеплена такая записка: «Люда, сметану больше не разводи, я ее уже два раза развела».

— Шутишь все?

— Да нет же! Вот она, записка эта!

— Передай записку в ОБХСС, пусть они разбираются, а у нас и своего дела много…

— Хорошо.

— Ну, а тот гусь, обидчик детей, как ведет себя?

— Вчера вечером закончили с ним, неврастеник какой-то. Все факты против него. Взяли, что называется, на горячем, и продавщица опознала преступника.

— Ну и прекрасно. Значит, мы свое сделали. Теперь дело можно передавать прокурору, пусть они его закапчивают.

— Следователь прокуратуры уже включился в работу. Сегодня он его вывозит на все места преступления.

* * *

В кабинет Цибули зашел Циба:

— К вам на прием уполномоченный из района. Прошу его выслушать.

— Проси!

Циба вышел и через минуту возвратился с коренастым мужчиной средних лет, в грязных сапогах и мятом милицейском кителе, с густой черной щетиной на небритых полных щеках.

— Извините, на мотоцикле ехал, а дороги развезло.

— Садись, рассказывай.

— Дело, скажу, исключительно интересное, товарищ Цибуля, — заговорил он. — Два года назад произошло убийство парня и дивчины в селе Мышине. Тогда и нам, и прокуратуре показалось, что этот парень убил свою любовницу и покончил с собой. Поэтому уголовное дело было прекращено. Но жители села думают другое. Все в один голос говорят, что там было зверское убийство. Об этом в селе даже поют песню. Я вот записал слова. — И участковый передал Цибуле исписанные листики ученической тетради.

Слова песни были далеко не совершенны, но написаны с большой искренностью и горечью. Здесь воспевались чистая, преданная любовь Марийки и Михася, их возвышенные чувства и клятва верности друг другу. Песня гневно осуждала тех, кто мешал двум влюбленным, кто не остановился перед самым страшным — убийством, чтобы все же разлучить их навеки. Неизвестный автор называл даже фамилию человека, сыгравшего роковую роль в любви Марийки и Михася. Это был… отец Михася. Заканчивалось стихотворение словами сожаления в адрес маленькой сиротки, которая никогда не узнает материнской ласки и отцовской заботы…

Прочитал Цибуля эти стихи и задумался. В кабинете воцарилась такая гнетущая тишина, что было слышно прерывистое дыхание участкового.

Первым заговорил Циба:

— А что? Все возможно… Надо бы вернуться к этому делу!

— А вы помните, у нас ведь была коллективная жалоба жителей этого села…

— Да, мы ее тогда направили в прокуратуру, поскольку уголовное дело вел их следователь, — сказал Циба.

— Я знаю об этом, — молвил и участковый. — Прокурор ответил авторам жалобы, что не находит основания возобновлять следствие. Именно после того ответа прокурора и написана эта песня кем-то из молодежи.

— Плохо, что мы не прислушиваемся к людям. Они ведь нам помогают, а мы строим из себя всезнаек, отмахиваемся. Поезжайте-ка, товарищ Циба, вместе с участковым на место и разберитесь во всем. А через пару дней и я загляну в это село.

* * *

В дорожном костюме Цибуля больше походил на крестьянина, чем на милицейского розыскника. Серенький измятый хлопчато-бумажный пиджак, видавший виды, вылинявший плащ и серая фуражка с большим козырьком. Цибуля стоял у дороги в ожидании машины.