Микст

Другое дело в ГРУ. Мои документы (включая оба экземпляра личного дела офицера) хранятся в сейфе у генерала Крупина, и никто больше ничего не знает, кроме Громова, который (по информации от того же Крупина) останется невыездным на всю оставшуюся жизнь, и Коваленко, который только что убыл для дальнейшего продолжения службы в ГРУ в Москву. Кстати говоря, в этом подходе ГРУ, когда вся жизнь и судьба в одном сейфе, тоже есть узкие места, и немало. Например, какой-нибудь инфаркт начальника управления — и ты надолго без связи и вообще без помощи. Конечно, на случай инфаркта начальника есть аварийный канал связи с нашим резидентом ГРУ здесь, в США. Но тут минусов может быть больше, чем пользы.

В ГРУ тоже есть кадровики, которые много чего знают, и личные дела не всех нелегальных резидентов хранятся в сейфах больших начальников. Но в ГРУ были и другие балансиры, о которых не принято говорить, но все, кто соприкасается с ГРУ, их знают. Если по вине кого-либо будет нанесён ущерб ГРУ — жди казни и иных последствий. Это только намного позже получит огромную огласку история Скрипалей. Все узнают о несчастье сына Скрипаля, а потом и с дочерью что-то случится в компании с отцом. Здесь, в США, никто не сомневался в причастности к этому делу ГРУ, хоть и с лёгкой усмешкой. Но я уже тогда знал и другие примеры, о которых не напишешь, и помнил Володю.

Со временем пример Володи оценил и с другой стороны. Понимал, что Громову в своё время было очень важно сделать дело именно моими руками. Это был очень наглядный пример того, как это бывает, доходчиво и прямо на практике, с учётом того, что я не провёл три года в «консерватории» и некоторые азы мне нужно было преподать, причём на практике.

В СВР не было ничего подобного. Почему? В то время я ещё не знал ответа на этот вопрос, всё впереди. Но это одно из самых системных отличий, имеющее очень сильное основание и практические последствия.

Ещё позже мы узнаем, что семья полковника Васенкова Михаила Анатольевича подвергнется после его ареста очень серьёзным испытаниям, изнуряющим допросам, но не пыткам. ФБР убедится в том, что семья ничего не знала, поэтому и Михаил Анатольевич был относительно спокоен, что прибавило ему стойкости и уверенности.

Вот этот момент и был в основе подсказок от той самой интуиции. Трудно сказать, какое решение мы приняли бы, если бы знали тогда этот пример.

Совместный замысел СВР и ГРУ нам с Вильте был очень доходчиво и детально раскрыт. В нашей паре руководство видело огромную перспективу, мы стали очень ценными офицерами, при этом начальники считали, что наш потенциал далеко ещё не раскрыт, что именно в совместных и согласованных действиях ключ к нашему развитию и успеху. Но вначале это бурное развитие.

А что считать успехом? Что конкретно?

В том и дело, что ничего конкретного.

Нам объясняли, что у разведчиков-интеллектуалов, у нелегалов самой высшей категории с годами необходимость в вербовках уменьшалась, а чаще вообще отпадала. Когда пара растёт во всех направлениях своей нормальной жизни и деятельности, то из круга общения мы многое будем знать сами, без источников. Это высший класс для офицера разведки и СВР, и ГРУ. Нам объясняли, что когда мы будем расти, продвигаться вперёд, то многие и многие сами будут искать возможность познакомиться с нами, войти в контакт и, чтобы завоевать наше доверие, вынуждены будут заинтересовывать нас, то есть делать из себя интересных людей — это значит делиться информацией для избранных. Кроме того, определённый статус и, как следствие, обладание чувствительной информацией в США делают имя человеку и во всём остальном мире. Согласны или не согласны, но таков статус США в мире. Самые информированные люди — это отнюдь не главы государств, а их помощники, советники, простые трудяги чиновничьи аппаратов, главные конструкторы и подчинённые им инженеры, начальники Генштабов, но не менее информированы (иной раз и более) те самые начальники отделов этих штабов.

Таким образом, аргументация наших начальников была вполне убедительной, и мы не могли просто так от неё отмахнуться. Но серьёзность этого решения понимали и… боялись. Знали и понимали риски работы в паре.

Видимо, генералы Крупин и Александров понимали нашу осторожность и с целью преодоления наших сомнений сообщили (мне — Крупин, а Вильте — Александров), что в СВР никто, кроме самого Александрова и руководителя СВР, не будет знать, что я офицер нашей армии, ГРУ. В свою очередь, генерал Крупин сообщил мне, что только он и начальник ГРУ будут знать, что Вильте — офицер СВР.

Это был решающий момент, нас убедили. Подчёркиваю — убедили, а не приказали. И мы с Вильте, наконец, решились обдумывать это дело…

Глава 1

В разведке часто бывает, что ставят задачи заведомо невыполнимые. Точнее, наши генералы понимают заранее, что выполнить ту или иную задачу почти невозможно.