Микст

— Я тебе нужен? Справишься?

— Обоснование отличное. Никто из нормальных женщин не согласится без презерватива. А если он заартачится, то одним ударом я владею очень хорошо. Будь спокоен.

— А если у него есть презервативы?

— Тогда потребую денег за секс.

— А если у него и наличные есть?

— Тогда попробую на что-то обидеться, а в крайнем случае — удар и бегом оттуда.

— Или подстраховать?

— Я бы очень хотела.

— Я буду с Вильте.

— Жаль.

— Нино, есть несколько табу, и их переступить ни за что нельзя. Не нами эти правила писаны, и не потому, что тогда был моральный кодекс коммунистов. Такие же правила во всех таких организациях. Я это точно знаю.

— Ладно. Всё правильно ты говоришь. Но страховка мне нужна. Как-то побаиваюсь я его.

— Я тебя понял. Буду страховать. Разобрались. Насчёт Ника мысли всякие не мучают?

— Очень тяжко. Невыносимо просто.

— В чём себя винишь?

— Понимаешь, прояви я к нему чуть больше доброты, немного меньше жести — наверняка он был бы жив.

— Твоей вины нет совсем. Здесь именно моя вина. Только моя. Я его спровоцировал на такое. Он хотел подобраться к одному большому человеку, типа легко денег срубить. Я его остановил. Испугался за себя. Посоветовал потренироваться на неграх у себя в районе, типа попробовать себя в деле. Думал, Ник один раз огребёт по полной программе и успокоится. Вот он и попробовал.

— Ты его подвёл под это?

— Я.

— И как ты после этого спишь?

— Сплю отлично, но, когда просыпаюсь, разные мысли мучают.

— Ты ему конкретно что-то говорил?

— Я ему толковал о том, что прежде, чем заниматься серьёзными людьми, надо попробовать сделать лучше своему району, заодно денег заработать. То есть ничего конкретного не было. Но ему явно понравилась эта идея.

— Не ругай себя. Виноват только он сам. Хотя жаль его. Он был не такой плохой парень.

— Он? Он был урод.

— Ну не совсем так, как ты говоришь.

— Стоп! Тебе задача: я сейчас расскажу тебе одну короткую историю, и ты охарактеризуешь мне человека.

— Какую? Я чего-то не знаю?

— Сидит человек и смотрит Ютьюб. А там горящие танки, БМП, БТР нашей с тобой армии. Кадры, как невероятно грязных наших солдат и офицеров на носилках грузят в медицинские машины, вертолёты, как тащат их, капельницы болтаются. Как один солдат-срочник чёрными руками жуёт кусок белого хлеба, и явно видно, что он давно ничего не ел. Это видно любому нормальному человеку. Вот сидит человек, смотрит такое и ржёт, радуется. Неподдельно ржёт, скотина. Что скажешь о таком животном?

— Это ты про Ника?

— Про него.

— Значит, туда ему и дорога.

Эта часть разговора с Нино не была спонтанной. Я командир для неё, должен чувствовать настроение своих подчинённых и вовремя принимать меры.

Нетрудно было догадаться, что Нино тяжело перенесла известие о гибели Ника. Я это понимал, но умышленно давал ей время на тяжёлые мысли. Хорошо понимал, что убить человека (пусть даже в фигуральном смысле слова) не так просто.

У утончённых людей, к коим я, несомненно, причислял и Нино, это могло вызвать и депрессию, которая, как известно, может длиться долго. Иной раз из неё люди не могут выйти вообще, а иной раз это перерастает в болезнь, изредка тяжёлую. Это не шутки. Душевные болезни плохо лечатся, это все знают.

И вот как должен в таких случаях поступать нормальный командир?

Нас этому учили. Обязательно надо побеседовать, лучше провести индивидуальную беседу, как только позволит обстановка. А тут ещё женщина, да такого воспитания и профессии. Поэтому я принял решение выбить у неё основания для самобичевания. Как? Просто и надёжно — взвалить вину на себя, тем более это действительно моя вина. Далее надо подвести под это дело и мораль, и нравственность. Для развитой души это обязательно. Тем более что всё, что я ей сказал, — это чистая правда. Нигде сам душой не покривил. Я честен. К хорошим воинам у меня такое отношение. К нормальным подчинённым не ко всем одинаковое. К уродам, которых тоже ранее хватало, — по заслугам и без подробностей.

Это тоже часть работы нелегального резидента. Заниматься своим личным составом надо постоянно, следить, заботиться, вникать в их голову и душу. Тогда твой подчинённый любую задачу выполнит и ни за что не подведёт своего командира.

— Я хотел ещё поговорить с тобой по одному личному, но слишком опасному вопросу. Ты не против?

— Загадочно. Ричард?

— Угадала.

— Что тебя интересует?

— Суть твоей политики по отношению к нему.

Нино несколько картинно и, как мне показалось, нервно рассмеялась.