Микрошечка

— Если бы это была видеомодель, никаких проблем, но это действительность, реальный кусочек мира с космическими видеоэффектами. Ведь и в нашем мире без них не обходится… Все, что можно, в этом направлении я сделал. Миры, на самом деле, соответствуют своей жительнице, но до определенного предела…

— И как этот предел узнать?

— Идем, покажу, — встала я.

Муж внимательно посмотрел на меня и тоже поднялся. Сын давно уже стоял, приплясывая от возбуждения перед нашими креслами. Я направилась в кабинет. Мужчины за мной. Подошла к тайному входу, посмотрела на мужа. Он разрешающе кивнул. Нажала. Вход раскрылся. Спустились по пандусу. Я набрала соответствующий код на своем компьютере. Стена стала прозрачной. Моя стена. Сын прильнул к стеклу, взирая на мой малюсенький мир, раскинувшийся перед ним. Я заранее заказала в нем весну, когда уже высохла земля и только кое-где звенят ручьи. Вовсю рвутся к солнцу цветы и травы. Деревья — в цвету. В общем, красота и романтика — то, что созвучно юной душе.

Он смотрел на мир и не заметил, как исчезла я. В этом помещении меня можно было увидеть только на мониторе.

Я и сказала:

— Смотри на монитор, сынок.

Он послушно повернулся, поискав меня глазами вокруг.

— Вот, — показала я на «радужку» фотоэлемента, которая уже была надо мной на расстоянии вытянутой руки. — Вот он, предел. Еще чуть-чуть и я не дотянусь и, значит, не смогу перейти в соответствующий мне мир… Пусть папа покажет тебе этот фотоэлемент в вашем мире.

Они отвлеклись от экрана, опустились на колени.

Я могла представить, как растерянно было лицо сына, когда он поднялся с колен. Только представить. Оборачиваться было нельзя. И я, глядя только на «радужку» продолжила выполнение роли экскурсовода.

— Теперь подносим пальчик к этой симпатичной радужке, и перед нами открывается дверь в мир иной… Видишь?

— Вижу, — услышала я дрожащий шепот сына.

— Ну, я пошла… До встречи… — И шагнула в зеленый сумрак перехода.

Вслед мне донеслось бессильное:

— Но…

— Мама…

Новый мир встретил меня шелестом трав и листвы. Ветер приветливо трепал, а может, поглаживал мои распущенные волосы. Сегодня я тщательно завила и уложила их. Только осталось ли что от моих усилий?

В этот раз никаких валяний голышом по сугробам (хорошо бы я выглядела перед сыном!). Я все предусмотрела заранее.

Я шла, не оглядываясь и не торопясь, чувствуя на себе взгляды мужа и сына. Не хотелось портить сыну будущий фильм, коль уж он им загорелся. Хотя меня эта идея не очень привлекала. Одно дело — играть кого-то, другое жить, думая, что кто-то примет твою жизнь за игру.

Мне кажется, что одинокая женская фигурка в длинном белом платье, среди высоких трав уходящая вдаль, в ночь, должна смотреться неплохо. Вполне сентиментально. При свете луны… Может быть, кто-нибудь даже слезу прольет, сочувствуя ее одиночеству в мире, где впервые ступает нога человека. Пусть очень маленького человека. Ведь и мир невелик. Мне подстать… Я сорвала несколько колокольчиков и одуванчиков и вошла в дом.

На столе в живописном беспорядке расположился натюрморт нашего пиршества. Нет, все-таки надо узнать, как сквозь все эти миры проникает пища, вино и прочая атрибутика нормальной жизни?! Или не стоит множить через знания печали? Не иллюзии ли охраняют здоровье нашей психики?.. Пожалуй, они. Так побережем и мы их.

Я прошла в кабинет, подошла ко входу в тайник. Мужики мои так и застыли, приникнув к стене, видимо, ожидая, что я выйду на крыльцо своего маленького домика и приветливо помашу им маленькой ручкой, а они прослезятся от умиления и жалости…

— Эй, мужики, — крикнула я по-хозяйски. — А со стола кто убирать будет?!

Их белые, как лист бумаги, лица повернулись ко мне.

— Решили, что уже избавились от меня? — не давала я им спуску.

— Микрошечка!.. — только и сказал муж.

— Мама, — дрожащими губами прошептал сын, лишь удивленно глянув на отца, не имея сил отреагировать на новое мое имя…

Мужики! Что с них взять — хрупкие существа, впервые увидевшие, как женщина уходит в мир иной.

— Мы щас! — бросился ко мне первым пришедший в себя муж, он же творец. И обнял меня.

— Мама, — присоединился к нам в тройственном объятии сын. Кино, да и только.

Но как красив стал мой муж. Ни морщинки, ни чуть заметной раньше дряблости кожи — юноша и все тут. Чем дальше я ухожу, тем моложе становится он. А я? Наверное, наоборот! Ведь видеотехника его уменьшает, сглаживая дефекты, а меня увеличивает. Как же я, должно быть страшна со своими увеличенными возрастными изменениями! Вместе с ним я к зеркалу подходить боялась, но, подойдя одна, в ужас не пришла. Видимо, он и тут все предусмотрел, заботливый мой. И правды мне уже не узнать. А на кой ляд мне эта правда? Не хватит ли с меня той правды, что я ухожу?..