Михаил Тверской

Летописцы заметили перемену в образе Даниила и стали следить за его действиями. Однако в их кратких сообщениях можно разглядеть лишь наступательную стратегию московского князя, тогда как его тактика остаётся скрытой от потомков. Что же касается стратегии, то она сводилась к одной простой, но принципиально важной для Москвы установке. Даниил поставил своей главной задачей овладение всем течением Москвы-реки от истоков до устья. Оба эти района — истоки Москвы-реки вблизи Можайска и её устье возле Коломны — имели огромное стратегическое значение. В треугольнике Можайск — Вязьма — Зубцов находились верховья Днепра, Вазузы, Угры и Москвы-реки. Иначе говоря, это было распутье, от которого дороги шли на запад, юг, север и восток. Что касается Коломны, то она открывала (или закрывала) для москвичей и шедших через Москву транзитных грузов выход к Оке.

Присоединение Можайска к московским владениям не привлекло внимания летописцев. Вероятно, оно происходило постепенно и без триумфальных литавр. Возможно, здесь сыграли свою роль брачные союзы Даниила и его сыновей, о которых источники не сообщают почти ничего. Во всяком случае, никаких сообщений о московской экспансии в сторону Можайска в летописях до весны 1304 года нет. Летописец отмечает лишь шумные распри среди смоленских князей — потомков внука Мономаха Ростислава Мстиславича — и бесплодные походы на Можайск и Смоленск ярославского князя Фёдора Чёрного. Даниил ненавидел этого самоуверенного выскочку и, кажется, поддерживал в Смоленске его врагов.

Полагают, что Можайск Даниил получил ещё в 1291 году от Ногая, который наказал таким образом другого претендента на этот удел — верного вассала Тохты Фёдора Чёрного (59, 27). Подругой версии, Можайск отдал Даниилу местный князь Святослав Глебович в период с 1299 по 1303 год за поддержку в овладении Вяземско-Дорогобужским уделом. После кончины Даниила Святослав Глебович попытался вернуть Можайск, но получил твёрдый отпор со стороны наследника московского престола. Летописи сообщают о походе Юрия Московского на Можайск под 6812/1304 годом: «И тое же весны князь Юрьи Данилович съ братьею своею (Александром, Борисом, Иваном и Афанасием. — Н. Б.) ходил къ Можайску и Можаеск взял, а князя Святослава ял и привёл къ собе на Москву» (22, 86).

Бесконечный реестр бессмысленных княжеских войн вызывает оскомину. Невольно возникает потребность в рациональном объяснении всех этих походов и сражений, в которых, однако, не погиб ни один из Рюриковичей.

Историки выстраивают хитроумные схемы политических процессов и общественных отношений, моралисты указывают на дурные наклонности человеческой натуры. «Причина всех этих зол, — говорил Фукидид, — жажда власти, коренящаяся в алчности и честолюбии» (139, 148).

Но как бы там ни было, борьба испокон веку идёт не только в царских дворцах и княжеских палатах, но на всех этажах общественного здания. Зависть правит бал, поднимает соседа на соседа, брата на брата. Маятник жизни вечно колеблется между потерей и приобретением. И чтобы подтвердить эти нехитрые, но полезные для понимания происходящего на исторической сцене истины, мы позволим себе ещё один небольшой экскурс в область археологии.

Новгородские замки́

Одной из самых распространённых находок археологов в древнерусских городах являются сломанные замки́. Большие и маленькие, с дужкой и без дужки, исправные и повреждённые... Их изобилие наводит на грустные мысли относительно нравственности наших предков. Вспоминается один эпизод из времён Ивана Грозного, описанный в мемуарах английского посланника Джильса Флетчера. Как-то раз Иван вступил в беседу с придворным ювелиром, англичанином по происхождению. «Отдавая слитки для приготовления посуды, царь велел ему хорошенько смотреть за весом. “Русские мои все воры”, — сказал он. Мастер, слыша это, взглянул на царя и улыбнулся. Тогда царь, человек весьма проницательного ума, приказал объявить ему, чему он смеётся. “Если ваше величество просите меня, — отвечал золотых дел мастер, — то я вам объясню. Ваше величество изволили сказать, что русские все воры, а между тем забыли, что вы сами русский”. — “Я так и думал, — отвечал царь, — но ты ошибся: я не русский, предки мои германцы”» (106, 38).

(Царь имел в виду своё происхождение через Рюрика от легендарного Пруса, запечатлённое в «Сказании о князьях Владимирских»).

Известно, что иностранцы всегда любили позлословить о России. Но факт остаётся фактом: количество замко́в всегда прямо пропорционально количеству воров...

Между Владимиром и Новгородом