Михаил Тверской

Возвращение Михаила из-под Новгорода было столь поспешным, что он фактически бросил на произвол судьбы своих лишившихся коней воинов, которые заплутались в дремучих новгородских лесах и едва добрели домой пешими. Единственное, что могло заставить его поступить так безоглядно, — весть о движении московского войска к Твери. На это как на причину и указывает Татищев: «...Слышав же, яко Юрий московский готовится на нь со братиею». Необходимо только учесть, что сам Юрий был в это время в Орде, Афанасий — в тверской тюрьме, Борис — в Нижнем Новгороде. Пятый из братьев Даниловичей, Александр, скончался в 1307 году. Таким образом, военную акцию против Твери (или её имитацию) мог осуществить только Иван Калита, оставленный Юрием в Москве. Своими действиями он спас Новгород от угрозы полного разгрома и потери независимости. Одновременно он нанёс первый тяжёлый удар могуществу Твери. Неудача Михаила в этом походе во многом предопределила и его дальнейшие несчастья, и в конечном счёте гибель.

Заметим, что в отчаянной борьбе, которую в одиночку вёл Михаил Тверской с московским семейством, ему противостоял не только энергичный, однако заурядный по своим личным качествам Юрий Данилович, но также и выдающийся тактик и стратег Иван Калита. Именно он, оставаясь при жизни Юрия в тени, фактически управлял Москвой и обеспечивал её процветание. Братья как бы раздели между собой обязанности. Юрий ведал «внешней политикой» Москвы, а Иван — «внутренней».

Судя по тому, как серьёзно воспринял Михаил Тверской весть о намерениях москвичей, он считал Ивана Калиту способным на быстрые и дерзкие предприятия. Едва ли Иван за короткий срок успел снестись с Юрием и получить от него распоряжения. Видимо, он действовал самостоятельно, но при этом уже знал, что брат находится в милости у хана.

Осень 1316 года запомнилась двумя событиями: пожаром Твери и редким природным явлением — лунным затмением. «Того же лета загореся град Тверь, и згоре боле дватцати дворов, и едва угасиша» (17, 180). Возможно, «красный петух» был пущен на Тверь невидимой рукой злоумышленника. Обострение отношений Михаила Тверского с новгородцами могло заставить последних применить против Твери «тайное оружие» — поджог.

Лунное затмение не оставило по себе ничего, кроме тревоги и страха перед будущим днём. Никоновская летопись сообщает: «Того же лета предъ ранними зарями месяць погибе, и паки не исполнився зайде» (17, 180). Астрономы уточняют: это случилось 2 октября 1316 года.

Брак по расчёту

За время своего пребывания в Орде в 1315—1317 годах Юрий сделал неожиданный и сильный ход. Овдовевший к этому времени 34-летний московский князь посватался к сестре Узбека Кончаке. Это был далеко не первый случай, когда русские князья вступали в родственные отношения с «погаными». Ещё в домонгольской Руси браки между Рюриковичами и невестами степного происхождения были довольно обычным делом. На половчанках были женаты Юрий Долгорукий и его внук Ярослав Всеволодович. Татары стали наследниками половцев в степях. Русские летописцы — нарочито или искренне — представляли ордынско-русские отношения как продолжение русско-половецких. Принципиально новая ситуация «ига», то есть потери независимости, фактического рабства, как бы «выносилась за скобки». При такой «идеологии молчания» и браки русских князей в Орде представлялись продолжением брачной практики домонгольских времён (53, 45). Однако никакое лицемерие летописцев не могло скрыть печальной реальности: если прежде русские разговаривали с половцами со снисходительностью сильнейшего, то теперь этим тоном говорили с русскими степняки.

Первым среди русских князей был удостоен сомнительной чести породниться с татарами ростовский князь Глеб Василькович. В 1257 году он «оженися в Орде» (22, 71). Его примеру позднее последовали племянник Константин Борисович Ростовский и внук Фёдор Михайлович Белозерский. Вторым браком женился на ханской дочери ярославский князь Фёдор Чёрный. Тем же путём последовал и сын великого князя Андрея Городецкого Михаил.