Михаил Карпов

– Решим, решим! Кстати, ты куда пропал в эти дни? Пытался тебя найти, так и не смог! Как сквозь землю провалился!

– Это государственная тайна – серьезно отрезал я – Тебе не надо знать. А вот что надо знать – это то, что недели через две я появлюсь, и тогда приглашаю к себе! Гости будут, я пообещал их пригласить. Кобзон, Лещенко, Магомаев и Зыкина. Ну и Уланова будет с Раневской. Так что приглашаю и тебя с супругой. Придешь?

– А куда я денусь? Если такие мэтры придут – век себе потом не прощу, если не приду! Ладно, у тебя еще что-то?

– Да вроде все…

– О! Забыл! Тарковский сценарий накатал! Я читал – мне понравилось. В общем-то один в один сделал по книге, так что должно получиться нормально. Я уже дал добро на финансирование, думаю ты не будешь против сценария, я тебе его потом пришлю. Или сам принесу. Пусть снимает.

– Ну если ты уверен, что он написал так, как я и хотел…пусть снимает. Но если мне сценарий не понравится – я тебе нос откушу! Понял?! Будете переделывать!

– А ты знаешь, что это будет воспринято как террористический акт? Нападение на министра культуры?

– Министров много – другого найдут, с носом! Ладно, Лех, рад был тебя услышать…давай, пока! Увидимся. Я тебя потом найду, как приеду.

– Все секреты, секреты…шпион хренов! Давай, пока!

Положив трубку, я несколько секунд стоял, раздумывая, потом медленно пошел в кухню. Действительно – на кой черт мне испрашивать разрешения у поэта, если этим займется государство? Все упрощается, точно.

Машина пришла за нами в 16 часов. Мы успели и пообедать, и в квартире прибрали – пирожки, что не доели, забрали с собой. А куда их еще девать? Не выбрасывать же. Честно сказать, ехать в Сенеж не особо хотелось. Порядком поднадоело мне это военное дело. Думал – навсегда ушел от армии, а вот поди ж ты…догнала! В другом мире, в другом времени. Ну что теперь сделаешь…взялся за гуж – не говори, что не дюж!

Встретили нас как победителей. Аносов заранее купил шампанского, накупил всякой всячины в магазине, так что мы устроили посиделки всей нашей честнОй компанией. Наши пирожки кстати пришлись прямо-таки в кон, хотя закусывать шампанское пирожками возможно и считается где-то там в интеллигентных кругах настоящим моветоном. Но мы же не интеллигенция, мы грубые вояки! Нам – самое то. И бутеры с сервелатом по 8.12 за килограмм.

Видели мое выступление на концерте, и…в общем, как сказал Аносов – они все просто охренели. Не ожидали, что мои песни настолько хороши. Ага, «мои». Ну да, угрызения совести у меня еще присутствуют, хотя честно сказать – гложут они меня все меньше и меньше. Те, у кого я песни попер – сочинят другие, еще лучше. А мне для дела нужно! Я ведь типа мир спасаю! Неужели спаситель мира не может немножко чего-нибудь спереть? Ну да, самоирония, а что делать, что делать?!

Кстати сказать, взял с собой гитару – ту, что Богословский подарил. Буду в свободное время учиться на ней играть. С самой юности мечтал научиться, а теперь и сам бог велел, с моей-то абсолютной памятью. Мне достаточно один раз показать – и все, я запомнил. Ну а музыкальный слух у меня всегда был, не сказать, чтобы как у Моцарта, но был и есть.

Легли спать почти в полночь, и спал я спокойно и без сновидений. Встал в восемь часов утра, когда Аносова уже не было на месте (завтракать наверное пошел, или к комбату – они с ним сдружились. Или тренируется с группой). Оделся, умылся, и пошел за девчонками, которые тоже были в своем номере. Завтракать пойдем, а после завтрака – посмотрим, как там дела у наших. Посмотрим на их тренировки. Может мне тут уже и нечего делать…честно сказать, хочется вернуться в Москву. Дел куча – те же песни надо оформить в нотах, да и книгу дописать, в конце-то концов! Опять же – сценарий Тарковского прочитать, что-то у меня нет к нему особого доверия после тех его фильмов, которые я видел.

Уже когда завтракал и раздумывал над ситуацией, решил: день-два и я отсюда свалю в Москву. Там буду дожидаться достройки Дачи. Хватит мне по гарнизонам скитаться! Наскитался за свою жизнь, сыт по горло.

***

Я ошибся. Никакие не два дня. На следующий день пришла телефонограмма, в которой мне было четко приказано сидеть в Сенеже и не вылезать до особого распоряжения. Уж чего там у них такое вышло – я не знаю. Но раз приказали сидеть и не рыпаться – значит, сидеть, и не рыпаться.

Первая партия бойцов для «Альфы» появилась в батальоне одиннадцатого мая, в четверг. Автобус, практически такой же, как тот, на котором приехала наша группа, въехал на территорию подразделения и остановился возле входа в штаб. Из автобуса быстро, но без особой спешки стали выходить молодые крепкие парни в военной форме с офицерскими погонами. Самый младший среди них по званию был лейтенант, самый старший – капитан. Он был один такой капитан среди ноовоприбывших, но возрастом ничем не отличался от своих соратников. Видимо этот капитан и был старшим группы, потому что подав какую-то команду, он зашагал в штаб, держа в руке офицерскую планшетку.

Я все видел через окно – мы как раз обедали. Видел и Аносов, который тут же со вздохом заметил: