Михаил Карпов

Из посольства я вышел со странным ощущением – мне вдруг показалось, что штатовцы готовы были меня просто-напросто или усыпить, или каким-то другим способом оглушить, но – захватить и переправить через океан. Но не решились. Почему не решились сделать попытку – я не знаю. Предположения могут быть разные, например – я сознаюсь, что меня тут удерживают насильно, но уехать я все равно не могу, так как…у них есть заложники. Какие-то близкие мне люди. И вот тогда можно меня похитить, и…я прощу это похищение и буду нормально сотрудничать. А если меня не удерживают, и у меня тут все нормально, я вернусь и не отказываюсь от сотрудничества с правительством США, так зачем тогда меня похищать?

Впрочем – скорее всего это чушь собачья. Моя обычная паранойя. Но возможно что благодаря паранойе я еще и жив. Потому – надо обдумывать даже самые безумные идеи.

Репетиция прошла отлично – музыканты играли замечательно, я изображал пение – как мог, и получалось очень даже недурно. Сам не ожидал. Отработав свое время, уехал, освободив сцену другим исполнителям. Никого из каких-то известных личностей не увидел – возможно специально так подобрали время репетиции, чтобы со мной никто не встретился и не увидел без грима.

Ночь прошла замечательно, я даже и не волновался по поводу завтрашнего концерта. Хорошо, что сегодня порепетировали, теперь я был уверен, что все пройдет отлично. Вечером полежал в ванне, отмокая и наслаждаясь уютом и теплом – в Сенеже таким удоволствием не баловался, предпочитая быстрый душ. Потом долго и вдумчиво мы с Ольгой занимались сексом, не спеша и не оглядываясь на дверь, в которую в самый что ни на есть ответственный момент мог кто-нибудь постучать. Дом, есть дом…чего тут еще сказать.

Концерт должен был начаться в семнадцать часов, машина за мной пришла в пятнадцать. Но отвезли меня не в концертный зал, а…в театр! Да именно в театр на Таганке. (Я все ожидал увидеть кого-то из знакомых, например Высоцкого, но так и не увидел) Провели в какую-то комнату, в которой пахло пудрой и химикатами, видимо в грим-уборную (всю увешанную зеркалами), и в течение получаса из меня делали…меня. Наклеили бороду, какая у меня было до того, как я ее сбрил, и подравняв ежик, отросший на голове…ничего не стали с ним больше делать. Нормальная прическа советского комсостава – пойдет.

Затем пришел черед костюма. Я прекрасно помнил, как одевался на концерты лидер «Любэ», так что не мудрствуя лукаво, потребовал точно такой костюм – нечто напоминающее военную форму. Гимнастерка, портупея, сапоги – все, как положено.

Оставшись доволен своим героическим видом, я слегка подосадовал над тем, что не выбрит дочиста – ну какой красный командир младшего командного состава носил бороду? Если только подводник в походе. Впрочем, я помню фото где были зафиксированы командиры на уровне капитана, например – командир огневого взвода. Но то был мусульманин, может потому он на фото с бородой? Странно, но никогда не интересовался этим вопросом. А может наплевать на конспирацию, и выйти как есть?

Нет. Не наплевать. Не надо лишней шумихи. Писатель Карпов не тренирует спецбатальон со странным названием «Альфа». Обознатушки.

Меня отвезли в концертный зал вернее – нас. Само собой, Ольга и Настя не остались дома, но я сразу предупредил, что в первых рядах их не будет. Во-первых, в первых рядах будут сидеть самые крутые ветераны. По-настоящему «крутые», боевые, увешанные орденами за настоящие подвиги.

Во-вторых, не дай бог камера скользнет «взглядом» по первым рядам и выхватит эту парочку. Не узнать их невозможно, особенно Настю – слишком уж она выделяется из толпы.

До самого своего выхода я сидел в гримерной, и смотрел, слушал концерт с экрана телевизора. Открыл концерт хор с песней «Идет война священная». А потом понеслось…Лещенко, Кобзон, Магомаев – кого только не было! И Зыкина, и Шульженко, и Кристалинская, и Мондрус. Я когда слушаю Зыкину «Течет река Волга…» – у меня просто мороз по коже. Вот же дал бог талант!

А еще после прослушивания моих «коллег» в душе нарастало ощущение собственной неполноценности и наглости. Ну и куда я лезу?! Ну в самом-то деле, с моим посконным рылом, да в калашный ряд! Если бы мог – я бы отсюда сейчас просто сбежал! Но не могу. Я обещал, что выступлю. И я выступлю. Пусть даже сгорю от стыда.

А они пели, пели…красиво, профессионально…не то что я, убогий! Я даже зубами скрипнул от злости на себя. Ну зачем я вылез с этими песнями?! Захотелось прокрасоваться?! Вот и получи…дурак!

– Михаил Семенович! Пора! Сейчас вас будут объявлять!

Это был…не знаю, как его назвать. Распорядитель? В общем – что-то вроде помощника режиссера, молодой мужчина лет тридцати, шустрый и очень деятельный. Именно он вчера «командовал парадом» когда я здесь репетировал.

– Пойдемте! Пойдемте! Все готово! Объявлять песни будете сами, в какой последовательности – решите. И не переживайте, все будет нормально! У вас замечательные песни, поверьте мне!