Читаем Михаил Горбачёв. Жизнь до Кремля. полностью

А как тогда понимать утверждение помощника Черненко В.В. Прибыткова, что Константин Устинович настоял на своём предложении? А «дипломатический» ход А.А. Громыко?

«На этом обмен мнениями завершился. Позиция Черненко осталась неясной, или, так сказать, открытой. Формального решения не принималось. Но потом, когда возникла потребность, то заседания Политбюро стал вести именно Горбачёв. Хотя ему и пришлось побороться за это право.

Какова была истинная позиция Черненко, знал ли он о намерении Тихонова высказаться или у последнего это был экспромт? Сказать трудно.

Через несколько дней после заседания Политбюро у меня был разговор с Горбачёвым. Он взволнованно ходил по кабинету и рассказывал о встрече с Черненко, обсуждении итогов Политбюро. «Я убеждал Константина Устиновина, что позиция Тихонова внесёт разлад в Политбюро. Этого нельзя допустить. Что дело не в Горбачёве, а в принципе. Можно ли допустить такое, что к председательству на Политбюро придёт сегодня один, завтра другой и… Это же хаос. Разговор повлиял на Черненко и тот успокоил меня: позиция-де ясная, не переживай». Вот такой был курьёз.

Но 6 марта в беседе со мной Горбачёв опять посетовал на нерешённость ситуации. Ему хотелось, чтобы право вести Политбюро было закреплено за ним официально. Однако Черненко не ставил больше этот вопрос».

Снова несостыковка с утверждением В.В. Прибыткова.

« 7 мартана Политбюро встал вопрос о Пленуме по совершенствованию управления экономикой. Эту идею активно двигал Горбачёв. Однако Тихонов реагировал негативно, резко. Сказал, что правительство не готово. «Не надо нас подталкивать. Что это за манера — выносить предложения за спиной Председателя Совмина» и т.п. Черненко замял разговор (обсудим позже)».

В. Печенев:

— Шла, если не ошибаюсь, весна 1984 года. Только что на Политбюро ЦК КПСС был утверждён новый главный редактор «Известий» Иван Лаптев. Вокруг его кандидатуры было немало закулисных споров и интриг со стороны весьма влиятельных фигур, особенно на последнем этапе, а поскольку я хорошо знал его, то позволил себе в самый критический для Лаптева момент воспользоваться правом (которым я не злоупотреблял) беспрепятственного входа к Генеральному и «замолвить словечко» за него.

Поблагодарив «тонко» Константина Устиновича за хорошее решение Политбюро, я не преминул заметить, что на заседании Секретариата (прошедшем до заседания ПБ) кандидатуру Лаптева энергично поддержал Горбачёв. И разговор наш, в котором участвовал очень близкий к Черненко человек, неожиданно переключился на Михаила Сергеевича.

— Как он, кстати, ведёт Секретариат? — спросил нас Черненко. — Заменять его, надеюсь, не придётся? — вопросительно добавил он, намекая на недавнюю острую дискуссию на Политбюро по этому поводу.

— Ведёт неплохо, — дружно ответили мы, — уверенно, энергично, готовится основательно. Вот только другим поговорить не очень-то даёт, — добавили мы вполушутку, вполусерьёз.

— Да, — заметил Черненко, — есть за ним такой грех. Если не остановишь, говорить может долго…

Печенев, по его словам, только в январе 1981 года, по сути дела, впервые услышал о Горбачёве как о влиятельной политической фигуре уже в рамках самого высшего эшелона нашей партийно-государственной власти. Это стало ясно из того факта, что М. Горбачёв попал в число лиц, которым по «узкому кругу» первым рассылался проект Отчётного доклада ЦК КПСС XXVI съезду КПСС. В этот круг вошли далеко не все члены Политбюро.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии