Читаем Михаил Горбачёв. Жизнь до Кремля. полностью

— Как я уже отмечал, — продолжает В. Печенев, — в таком государстве, как наше, подобного рода детали — кто где стоит или кто где сидит — имели отнюдь не только символическое значение. Так что принятое тогда решение о том, кто будет вести заседания Секретариата ЦК, на котором решались или предрешались важнейшие вопросы жизни партии и страны, сыграло большую роль в судьбе и Горбачёва, и, как показало время, всего Советского государства. Это его политическое продвижение (неизвестное широкой публике) в глазах партийных кадров выглядело как важный шаг Горбачёва (хотя и неполный) ко второй (после генсека) высшей ступеньке в партийной иерархии.

И этот факт даже сам по себе сыграл весьма существенную роль в марте 1985 года, когда в рекордно короткие сроки (не прошло и суток после смерти Черненко) был созван Пленум ЦК КПСС (и эту сверхоперативность, смахивающую чем-то на «мини-переворот», обеспечивал, кстати говоря, прежде всего Е. Лигачёв, руководивший тогда организационным отделом ЦК). Пленум и избрал по (единодушному?!) предложению Политбюро и без какого-либо обсуждения единогласно Генеральным секретарём ЦК КПСС М. Горбачёва.

В. Болдин:

— С приходом К.У. Черненко к власти М.С. Горбачёв стал задумчив, мрачен и встревожен. Видимо, тайно он всё-таки надеялся встать во главе партии. И это можно было понять. Михаил Сергеевич был, по сравнению с Черненко, молод, достаточно образован, тщеславен. И вот снова он должен стоять в очереди и таскать каштаны из огня для кого-то другого.

А между тем вопрос о назначении вторым секретарём М.С. Горбачёва продвигался туго. Вроде бы на Политбюро К.У. Черненко сказал, что вести Секретариат ЦК будет Горбачёв, а это значило, что он становился вторым лицом в партии. Но решения Политбюро ЦК по этому вопросу не было принято, и он остался сидеть за столом заседаний Политбюро на том же месте. Его не пригласили пересесть по правую руку от генсека, напротив Председателя Совета Министров СССР Н.А. Тихонова. М.С. Горбачёв это тяжело переживал, часто выдержка покидала его, и он в узком кругу отпускал колкости в адрес К.У. Черненко и всех политических стариков. Такое положение — полупризнание Горбачёва вторым лицом — приводило его в ярость. Он часто и подолгу беседовал с Д.Ф. Устиновым, изливая свои накопившиеся обиды. Д.Ф. Устинов поддерживал его и увещевал:

— Работай спокойно, всё уладится. Я скажу Константину.

Однако отношение Черненко к нему было неопределённым. Тихонов и некоторые другие члены Политбюро яростно сопротивлялись назначению Горбачёва. В нём видели явную угрозу спокойному существованию и всячески, подчас мелко, унижали его. Горбачёву не могли простить и усиления его позиций, которое произошло при Ю.В. Андропове. Так продолжалось до тех пор, пока Д.Ф. Устинов не выдержал и не сказал на заседании Политбюро ЦК, что Горбачёву нужно садиться за стол заседаний на своё новое место. Как бы спохватившись, это подтвердил и Черненко, сомневающийся Громыко, многие другие, понимая, что вопрос с назначением второго секретаря всё-таки решён. Противиться мнению Д.Ф. Устинова не решился никто. Не изменил позиции только Н.А. Тихонов. Он до конца своего пребывания на посту Председателя Совета Министров СССР, члена Политбюро негативно относился к Горбачёву. И только спустя года полтора, уже находясь на пенсии, направил ему покаянное письмо с объяснениями своей позиции и извинениями, о котором впоследствии, видимо, сильно сожалел.

М.С. Горбачёв ознакомил руководство партии с этим письмом и был весьма удовлетворён покаянием человека, который чуть было не сломал его карьеру.

В общем вопрос, который так долго волновал Михаила Сергеевича, решился благополучно. Он даже изменился в лице, в нём прибавилось властности, а главное — Горбачёв стал энергичнее работать.

Но остались и омрачающие жизнь ограничения. По-прежнему повестка заседания Секретариата апробировалась в аппарате К.У. Черненко. Не все вопросы выносились на обсуждение, на многих документах уже стояли визы генсека, определяющие, в каком направлении нужно решать те или иные проблемы.

Итак, картина вырисовывается такая: умный Громыко, в общем-то симпатизировавший молодой команде, но и свою не желавший поначалу предать, дипломатично «свернул» вопрос: давайте отложим, подумаем, вернёмся позже.

Н. Рыжков:

— Позже не вернулись. До самой смерти Черненко Горбачёв так и не получил столь желаемого им решения Политбюро. Иными словами, он был вторым вроде как нелегально, де-факто, но не де-юре. Старая брежневская гвардия побаивалась его и не доверяла ему.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии