Летом и ранней осенью 1506 года все оставалось по-прежнему. Странным образом, возможно впервые в истории, бурная вспышка артистического темперамента вызвала дипломатический скандал. Микеланджело пребывал во Флоренции и упорно отказывался возвращаться в Рим на службу к папе; тогда Юлий стал оказывать давление на флорентийское правительство, надеясь добиться от него возвращения Микеланджело[537]. В отчаянии Микеланджело всерьез задумал бежать в Константинополь ко двору османского султана Баязида II, который искал итальянского инженера для возведения моста через залив Золотой Рог. За несколько лет до этого Леонардо выполнил рабочие чертежи однопролетной конструкции, словно бы парящей в воздухе[538]. Со свойственной ему надменностью Микеланджело решил, что может построить сооружение, ничем не уступающее тому, что задумал Леонардо, и создать чудо инженерной мысли столь же гигантских масштабов, что и его каррарский колосс. От переезда в Османскую империю Микеланджело отговорил флорентийский купец Томмазо да Тольфи. Он объяснил, что султан придерживается строгих мусульманских взглядов на изображение фигур, иными словами, терпеть не может живописи и скульптуры, а значит, служба Микеланджело при его дворе неминуемо ограничится архитектурными проектами. Тиберио Кальканьи написал на полях соответствующего фрагмента в «Жизнеописании» Кондиви: «Все это так и было, и он говорил мне, что уже изготовил модель»[539].
Недостоверная история, излагаемая в анонимном «Кодексе Мальябеки» (см. выше), где упомянуты злобные и язвительные выпады Микеланджело против Леонардо, свидетельствует о той тревоге и волнении, которые мастер испытывал в это время. Микеланджело якобы завладел трупом представителя влиятельного семейства Корсини и вскрыл его. Вполне понятно, что Корсини пришли в ярость и пожаловались гонфалоньеру, но тот воспринял всю эту ситуацию с юмором, заметив, что «если Микеланджело и сделал это, то ради искусства». На период нахождения Содерини у власти пришлись несколько смертей членов семейства Корсини, но по датам подходят Джованфранческо Корсини, умерший 6 июня 1506 года, и Себастьяно Корсини, умерший 5 августа. Почти небрежно, между прочим автор «Кодекса Мальябеки» говорит, что Микеланджело был «отлучен от церкви за то, что пролил кровь одного из Липпи». Иными словами, он подрался с кем-то, возможно бился на поединке с применением оружия, и получил запрет появляться в том квартале, где жила жертва[540].
Шли месяцы, а глава Флорентийской республики гонфалоньер Содерини все никак не мог улестить, умолить или запугать Микеланджело, заставив его вернуться в Рим. «Вы исчерпали терпение папы римского так, как не осмелится даже и король Франции, а посему он более просить не будет. Мы не хотим вступать с Его Святейшеством в войну из-за Вас и ставить под угрозу само наше государство; посему готовьтесь возвращаться»[541][542].
Даже Юлий II, который приобрел печальную известность своей вспыльчивостью, проявлял к Микеланджело удивительное терпение. Наконец в сентябре Микеланджело сдался, согласившись вернуться на службу к папе. Однако к этому времени Юлий успел отбыть из Рима. В конце августа положение на шахматной доске итальянской политики радикально изменилось после внезапного диагонального хода, передвинувшего римские фигуры на север, иными словами, после атаки, возглавляемой не кем-нибудь, а самим римским понтификом. Целью его кампании было вернуть Болонью, которой издавна фактически правило семейство Бентивольо, под контроль папской власти, где, по крайней мере по мнению Рима, ей и надлежало находиться.
В первый раз, когда Микеланджело выехал навстречу победоносно продвигавшемуся Юлию, он, преодолев только части пути, вернулся во Флоренцию: трудно сказать, помешал ли ему хаос войны, или он просто испугался[543]. Он наконец примирился с Юлием лишь в конце года, когда тот завоевал Болонью и вершил там суд.
11 ноября Юлий, чествуемый подобно древнеримскому триумфатору, своему тезке Юлию Цезарю, во главе торжественного шествия проехал по Болонье в собор Сан-Петронио, дабы возблагодарить Господа за победу[544]. Спустя десять дней кардинал Алидози, который главным образом вел дела папы, отправил флорентийскому правительству краткое суховатое послание с требованием немедля направить к понтифику Микеланджело, поскольку Его Святейшество намерен поручить ему важную работу[545]. Удивительным образом флорентийцы послали ответ, содержащий рекомендации, как обращаться с этим неуживчивым, но блестящим молодым человеком: «Нрав его таков, что, если обходиться с ним любезно, он сделает все. Потребно выказывать ему свою любовь и всячески поощрять его»[546]. Иными словами, Содерини (и Макиавелли) извлекли важный урок: чрезвычайно важно было обращаться с этим художником как с равным, как с благородным синьором, а не со слугой.