Микеланджело. Жизнь гения

В отличие от светского, благовоспитанного Леонардо, Микеланджело был маниакально одержим своими идеями, раздражителен и имел репутацию человека, который жил в скудости и неряшестве. Медик и литератор Паоло Джовио, знавший обоих художников, всячески превозносил Леонардо, «по натуре любезного, живого, щедрого, необычайно прекрасного собой», и одновременно, как мы помним, без обиняков описывал Микеланджело как «человека грубого и неотесанного»[447].

Учтивый, неизменно элегантно одетый, Леонардо был прирожденным придворным. Он великолепно играл на музыкальных инструментах и блистал в интеллектуальных диспутах, то есть на равных принимал участие в аристократических развлечениях. В своих мыслительных упражнениях он склонялся к эмпиризму, объективности и отстраненным наблюдениям. Не случайно сохранившиеся сочинения Леонардо – это почти исключительно заметки теоретического и научного характера; Микеланджело, напротив, оставил письма и стихи. Для Леонардо все предстает безличным; для Микеланджело, как писал историк искусства Рудольф Виттковер, и в поэзии, и в корреспонденции единственно важны «его собственный образ мыслей, его собственные чувства, его собственные размышления»[448].

Впрочем, за всем этим скрывается парадокс. По-видимому, уравновешенный и спокойный Леонардо мало общался с людьми, они его не слишком занимали. Радости и печали он переживал, приблизив к себе Салаи, ассистента, а возможно, и возлюбленного, однако сочинения Леонардо свидетельствуют, что более всего волновали его тайны, лежащие в основе мира природы. Наоборот, в душе замкнутого и дурно воспитанного Микеланджело таился этакий вулкан эмоций. Его на первый взгляд эгоистичные мысли и чувства были исполнены любви (а иногда, напротив, ненависти и гнева) к людям, которые встречались на его пути.

В возрасте семидесяти лет Микеланджело заставили сделать удивительное признание в «Диалогах», сочиненных около 1545 года его близким другом Донато Джаннотти. К мнениям, высказываемым в ренессансных диалогах, следует относиться с осторожностью, вот и в этом случае автором был не сам Микеланджело, а Джаннотти. Однако именно эта литературная беседа была сочинена человеком, хорошо знавшим художника; более того, другие участники «Диалогов» входили в римское окружение Микеланджело. Персонажами «Диалогов» выступают люди, которые виделись с Мике[449] ланджело буквально каждый день, Джаннотти явно предполагал, что их прочитают и эти люди из круга мастера, и почти наверняка он сам. Выходит, автор должен был вложить в уста вымышленного Микеланджело слова, который тот мог произнести в действительности[450].

В «Диалогах» персонаж по имени Микеланджело делает удивительное признание. Из всех когда-либо родившихся на свет божий, он, по его собственным словам, «больше всего склонен к тому, чтобы любить людей»[451]. И от этой слабости он всех предостерегает: «Всякий раз, как я вижу человека, обладающего каким-нибудь талантом, находчивостью ума, умением сделать или сказать что-нибудь более кстати, чем другие, я вынужден в него влюбиться и настолько отдаюсь в его власть, что принадлежу уже не самому себе, но целиком ему»[452]. Едва ли эта реплика задумывалась как подобие ренессансного «камингаута», однако она приоткрывает завесу над самыми сокровенными его чувствами, святая святых его души, где он неизменно становился жертвой людей, наделенных могущественным обаянием.

В отличие от Леонардо, он не блистал в обществе, не отличался любезностью и не очаровывал собеседников; Микеланджело среди людей всегда становилось не по себе. Будучи сильной, даже устрашающей личностью, внушавшей трепет папам, он ощущал тайный страх, что его индивидуальность подчинят себе те, кто обладает в его глазах привлекательными физическими и душевными качествами. Как гласит «Диалог» Джаннотти, даже утро, проведенное в беседе с тремя старыми друзьями на прогулке по полям и руинам Рима, вывело героя из равновесия. Когда они предложили ему позавтракать с ними, он необычайно встревожился: «Если бы я пошел завтракать с вами, которые все как один блещете добродетелями и обходительностью, то, помимо того, что каждый из вас троих у меня уже похитил, каждый из присутствующих на завтраке отнял бы у меня еще частичку…»[453]

В «Диалогах» Джаннотти Микеланджело сначала долго уговаривают и улещивают, убеждая поучаствовать в дискуссии, а он противится, приводя целый ряд аргументов, в том числе и весьма для него характерный и часто повторяющийся в его письмах, что предложенная тема не «входит в его сферу». Любопытно, что именно подобное обсуждение Данте, примерно за сорок лет до того, как Джаннотти сочинил свои «Диалоги», послужило эффектным поводом для публичной ссоры Леонардо и Микеланджело.

* * *