Микеланджело. Жизнь гения

Так в чем же дело? Кардинал Риарио был меценатом, тяготеющим к строгому, антикварному вкусу. Его новый дворец – палаццо делла Канчеллерия – отличают величественность и внушительные размеры, но выглядит он несколько скучновато. Кардинал Риарио не только коллекционировал классическую скульптуру, но и ратовал за возрождение классической литературы и гуманистической Римской академии. Первое издание трактата «Десять книг об архитектуре» древнеримского писателя Витрувия, напечатанное в Риме в 1486 году, было посвящено Риарио. Возможно, кардинал хотел, чтобы Микеланджело восполнил лакуну в его коллекции, создав для нее новехонькую древность.

«Спящий Купидон» был копией или, по крайней мере, репликой хорошо известной классической скульптуры. «Вакх» же – нечто совершенно иное, ведь в нем Микеланджело пытался создать что-то радикально новое, порожденное только его собственным воображением. Он высек из мрамора античного бога, который совершенно очевидно пьян, пошатывается, нетвердо держится на ногах. Или, говоря словами Кондиви, «у него веселое лицо, косящие сладострастные глаза, какие обычно бывают у тех, кто неумеренно предается питию»[284]. «Вакх» – это скульптура, производящая удивительный эффект не только реализмом, с которым изваяны плоды, это мраморная фигура, которой положено неподвижно замереть на постаменте, но она будто вот-вот покачнется, вот-вот низвергнется вниз.

Более того, телу Вакха тщательно придан облик, свидетельствующий о неумеренном потворстве бога собственным желаниям. Его ребра и грудные мышцы заплыли мягким слоем жирка, образовавшего небольшие припухлости, наподобие девичьих грудок, а животик несколько выпирает. Вазари с восторгом писал об андрогинности «Вакха»: «По статуе этой можно понять, что ему хотелось добиться определенного сочетания дивных членов его тела, в особенности придавая им и юношескую гибкость, свойственную мужчине, и женскую мясистость и округлость»[285]. В какой-то момент, вероятно, для того, чтобы «состарить» статую и придать ей более «древний» облик, пенис Вакха скололи резцом.

По зрелом размышлении становится понятно, почему кардинал Риарио решил, что не стоит помещать эту скульптуру в дворцовом дворе. И он был не единственным, кому произведение Микеланджело не пришлось по вкусу. «Вакх» сделался любимцем искусствоведов, очарованных его античным обликом, с одной стороны, и воплощенным в нем странным противоречием классическому канону – с другой. Но в целом никто более доброго слова про него не скажет. Сегодня лишь немногие посетители останавливаются перед ним в музее Барджелло, и то лишь ради того, чтобы бросить беглый взгляд. Тогда как перед Галереей Академии, где размещен «Давид», выстраиваются длиннейшие очереди восторженных поклонников.

Вакх. 1496–1497

Почему же Микеланджело столь возмутительным образом просчитался? В «Естествознании» Плиния Старшего есть фрагмент, описывающий изваяние Вакха, выполненное греческим скульптором Праксителем: судя по его облику, этот Вакх пьян[286]. А Плинием Старшим живо интересовался не кто иной, как Полициано, литературный ментор Микеланджело.

В глазах Полициано Вакх представал отнюдь не столь почтенным божеством, каким его видели римские антикварии вроде кардинала Риарио и его свиты. В конце «Сказания об Орфее» Полициано, короткой пьесы, принадлежащей к числу его наиболее известных произведений, помещена безумная песнь опьяненных, необузданных менад, только что растерзавших Орфея: «Ciasun segue, o Bacco, tè / Bacco, Bacco, oè, oè!» («Все, о Вакх, вослед тебе! / Вакх, о Вакх! Эвой! Оэ!»)[287]. Именно такое настроение передает странная, не соответствующая классическому идеалу скульптура Микеланджело, едва ли впервые запечатлевшая в мраморе образ бога распущенным, захмелевшим и буйным.

* * *