Микеланджело. Жизнь гения

Точно так же, с великим усердием и внимательностью, Микеланджело читал Святое Писание, и Ветхий Завет, и Новый, а также труды тех, кто сами занимались их изучением, например Савонаролы, к коему он неизменно испытывал глубокое почтение и живой голос коего навеки сохранил в памяти. К тому же он всегда любил красоту человеческого тела, как пристало тому, кто знает ее основательно, в мельчайших подробностях.

Асканио Кондиви, 1553 год[214]

Распятие. Деталь. Ок. 1492–1494

Спустя восемнадцать месяцев после того, как Микеланджело вступил в свиту Лоренцо, в конце 1491 года на вилле Поджо-а-Кайано, в окрестностях Флоренции, умер Бертольдо. Один современник отмечал в письме, что «эта утрата повергла Лоренцо в глубокую скорбь»[215]. 29 декабря, через день после ухода Бертольдо, Лоренцо сам пережил тяжелый приступ своего неизлечимого недуга. 19 января его секретари сообщали, что он не покидал дворец уже в течение двадцати двух дней. В третью неделю февраля он немного оправился от болезни, начал работать, перемежая серьезные труды пустяками, но 28 февраля его состояние снова ухудшилось[216].

В результате Лоренцо не смог принять участия в публичных празднествах, ознаменовавших величайшее достижение его жизни: официальное возведение в кардинальский сан его среднего сына Джованни. Из всех триумфов Лоренцо этот имел самые далекоидущие последствия. Поскольку Джованни сделался кардиналом, а потом и папой римским, Медичи превратились в одну из правящих династий Европы.

В 1489 году Лоренцо уговорил папу Иннокентия VIII возвести своего тринадцатилетнего сына Джованни в сан кардинала-дьякона и преуспел главным образом потому, что папа задолжал банку Медичи внушительную сумму. Даже по меркам XV века это было скандальное назначение, и папа пошел на сомнительную сделку только при условии, что ее сохранят в тайне (соглашение это торжествующий Лоренцо тотчас нарушил). Теперь пришло время официального возведения в кардинальское достоинство. Юноша, достигший шестнадцати лет, получил кардинальскую шапочку 10 марта. На следующий день он слушал мессу в соборе Санта-Мария дель Фьоре и принимал подарки Синьории, доставленные целым караваном из тридцати носильщиков. Терзаемый недугом, Лоренцо все же заставил себя появиться на торжественном пиршестве, устроенном в ознаменование этого карьерного взлета в парадной столовой палаццо Медичи, где Джованни любезно занимал почетных гостей: влиятельнейших граждан Флоренции и чужеземных сановников и прелатов. Вероятно, Микеланджело был свидетелем этих событий, которым суждено было кардинальным образом изменить и его собственную жизнь, и будущее Флоренции.

18 марта Лоренцо отправился на свою виллу в Кареджи вместе с Полициано и другими приближенными, и на некоторое время ему сделалось лучше. Он поведал Полициано, что если переживет приступ недуга, то посвятит свою жизнь поэзии и ученым занятиям, и тот отвечал, что его соотечественники-флорентийцы никогда не согласятся отпустить его. Впрочем, ранним утром 9 апреля Лоренцо все-таки умер в возрасте сорока трех лет. Его тело было перенесено в монастырь Сан-Марко, а на следующий день он был погребен в церкви Сан-Лоренцо. По словам Кондиви, «Микеланджело вернулся в дом своего отца; он столь горевал, что много дней не мог ни за что взяться»[217].

Почти всю жизнь Микеланджело будет неразрывно связан с семейством Медичи, однако, судя по воспоминаниям Кондиви, Микеланджело не испытывал ни к одному из членов этого клана такой любви и такого восхищения, как к Лоренцо. Как мы уже видели, он стремился скрыть от потомков тот факт, что учился в мастерской Гирландайо, но всячески подчеркивал, сколь многим обязан Лоренцо. В его глазах Лоренцо Великолепный представал отцовской фигурой, куда более впечатляющей, нежели его собственный отец.

* * *

Письмо, отправленное 7 апреля 1492 года, то есть примерно за день до смерти Лоренцо, двадцатипятилетним молодым человеком по имени Никколо ди Браччо Гвиччардини своему кузену Пьеро Гвиччардини (отцу историка Франческо Гвиччардини), свидетельствует о том, какая паника охватила флорентийское общество, когда власти вознамерились огнем и мечом искоренить содомский грех[218].