Микеланджело. Жизнь гения

30 ноября Лев X, как подобало пусть не официальному, но фактическому правителю, с триумфом вошел во Флоренцию, вступив во владение своими землями. Чтобы отпраздновать прибытие первого гражданина города и придать ему должный блеск, целая команда художников и ремесленников провела необычайные приготовления. По всему маршруту следования Льва были установлены декоративные триумфальные арки, и возле каждой папа и его свита, состоящая из кардиналов и высоких церковных сановников, останавливались и слушали песни[777]. Шествие длилось семь часов[778][779]. В самых важных местах были установлены приличествующие случаю монументы наподобие античных: обелиск, колонна, напоминающая колонны Траяна и Марка Аврелия, амфитеатр в римском стиле, спешно сооруженный из дерева, холста, гипса и глины. Декорации к торжественному вступлению в город могли послужить образцом для будущих церемоний, а подобные бутафорским монументы могли бы украсить город во вкусе Льва.

Команда художников, equipe, выполнившая эти поразительные декорации, состояла, с одной стороны, из старых друзей и знакомых Микеланджело, таких как Граначчи и Буджардини, а с другой – из молодых людей, родившихся в восьмидесятые–девяностые годы и только-только вышедших на сцену. Среди ваятелей обращал на себя внимание юноша по имени Баччо Бандинелли, а также Якопо де Татти, который принял имя своего учителя Андреа Сансовино. Этот Якопо Сансовино, наиболее талантливый из молодых скульпторов, в сотрудничестве с живописцем Андреа дель Сарто выполнил гигантскую конную статую, установленную перед церковью Санта-Мария Новелла. Кроме того, Сарто и Якопо Сансовино создали наиболее эффектную составляющую всего замысла – великолепный классический фасад собора Санта-Мария дель Фьоре.

Главный фасад собора оставался незавершенным с XIV века. Перед готическим зданием Сарто и Сансовино возвели сооружение с триумфальными арками, коринфскими колоннами, антаблементом и карнизами, со статуями, с живописью и рельефами. По словам Вазари, Лев X, увидев временный фасад собора, промолвил: «Жаль, что не был построен настоящий фасад этого храма». А «энергия и величественность» конной статуи, выполненной Сансовино в соавторстве с Андреа дель Сарто, произвели на папу столь глубокое впечатление, что он позволил художнику облобызать свою туфлю и «всячески его обласкал»[780]. В свите Льва числились двое заклятых врагов Микеланджело: Леонардо и, по мнению Вазари, Рафаэль.

Из Флоренции Лев двинулся в Болонью, чтобы назначить там нового епископа[781]. Тем временем в Италию вторгся новый король Франции Франциск I и 14 сентября нанес сокрушительное поражение швейцарским наемникам герцога Миланского в битве при Мариньяно, неподалеку от Милана. В Болонье начались переговоры о взаимных уступках, политические ставки пошли вверх. Папа предложил передать Франции территории Пармы и Пьяченцы, а Франциск I согласился защищать Флоренцию и Папскую область и даровать Джулиано Медичи титул французского принца, объявив его герцогом Немурским. Это решило судьбу Франческо Марии делла Ровере; принадлежавшее ему герцогство Урбинское отходило двадцатитрехлетнему Лоренцо Медичи, сыну Пьеро. 13 октября кардинал Джулио Медичи написал: «Что же касается Урбино, папа непреклонен. Он не желает, чтобы его воля обсуждалась публично, однако все будет сделано, как ему угодно, без лишних слов»[782].

У Микеланджело появилось немало поводов задуматься. Клан делла Ровере ожидало низвержение в бездну. Во Флоренции возникли перспективы получить блестящие и прибыльные заказы. Выросло новое поколение соперников.

Глава четырнадцатая Мраморные горы

Я исторгаю из себя свои творения, словно кровавый кал!

Микеланджело – Бартоломео Амманати, по свидетельству Джованни Лоренцо Бернини[783]

Вид на Апуанские Альпы близ Серавеццы

Во время триумфального вступления Льва X во Флоренцию и последующей встречи с Франциском в Болонье единственный оставшийся на тот момент в живых брат Льва, Джулиано Медичи, заболел чахоткой, что тогда было равносильно смертному приговору. В феврале 1516 года он угасал. Тем самым единственным законным наследником, не носившим церковного сана, оказывался Лоренцо Медичи.