Читаем Микеланджело. Жизнь гения полностью

Нетрудно представить себе, что, начав работу над росписями, Микеланджело оказался перед дилеммой. Его первым побуждением, вероятно, было завершить росписи как можно быстрее. Разумеется, это проще всего было сделать, наняв целую команду опытных мастеров, которые выполнили бы работу без промедления, в большей или меньшей степени ориентируясь на эскизы Микеланджело. Однако этот план страдал определенными недостатками. Чем больше ассистентов он наймет, тем больше придется им заплатить, в особенности если это будут известные художники, которые могут самостоятельно написать важные фрагменты. А нанимать помощников Микеланджело мешала скупость. Существовала и другая трудность, и вот она-то скорее делала ему честь: по мере того как его идеи обретали явственный облик, воплощались во множестве деталей, обрастали конкретными подробностями, он все более осознавал, что на карту поставлены его репутация и творческие амбиции. А потому он все более старался самостоятельно контролировать все стадии творческого процесса и стремился к высочайшему уровню мастерства исполнения своего замысла.

Разумеется, всю жизнь Микеланджело будет страдать от своего нежелания передавать кому-либо полномочия творца. Именно поэтому величественные статуи, которые он задумывал, зачастую превращались в почти невыполнимые проекты и требовали от него невероятных физических и духовных усилий. Его сварливость и раздражительность можно в значительной степени воспринимать как реакцию на усталость, изнеможение и стресс. С другой стороны, его неумение делить ответственность и бестрепетно взирать, как его идеи интерпретируют отряды хорошо подготовленных ассистентов, позволило ему создать многие произведения искусства непревзойденного уровня. В конце концов, именно такая судьба ожидала Сикстинскую капеллу.

Вопрос о том, каких именно ассистентов нанял Микеланджело для росписи потолка Сикстинской капеллы, всегда вызывал ожесточенные споры[592]. Различные свидетельства, будь то сохранившаяся живопись, документы финансовой отчетности, которую вел Микеланджело, и сами фрески, предоставляют нам лишь запутанную и противоречивую информацию. Впрочем, ясно одно. Он начал расписывать плафон во второй половине 1508 года, прибегнув к помощи по крайней мере одного ассистента, опытного флорентийского мастера по имени Якопо, и результат оказался чудовищным. Работа над гигантской фреской, которой суждено было стать величайшим триумфом Микеланджело, началась с унижений и ощущения катастрофы.

Микеланджело впоследствии поведал Кондиви, что, «когда он начал работу и только успел завершить изображение Потопа, как фреска стала покрываться плесенью столь густой, что фигуры на ней сделались почти неразличимы»[593]. Вазари передает эту историю в почти тех же выражениях и уверяет, будто слышал ее из уст самого Микеланджело. По мнению Вазари, плесень появилась оттого, что штукатурку, изготовленную на основе извести из местного камня, травертина, смешивали с пуццоланой – слежавшимся вулканическим пеплом, использовавшимся в качестве основы для природного «цементного» раствора. Смесь получалась насыщенная влагой, высыхала медленно, и за это время оштукатуренная поверхность часто «зацветала»[594][595].

Очевидно, череда этих событий нашла отражение в письмах Микеланджело домашним. В начале октября у него появились признаки переутомления[596]. Микеланджело написал отцу, что его ассистент Якопо обманул его, хотя мы и не знаем, как именно: вероятно, Микеланджело поссорился с ним из-за денег, так же как и с двумя флорентийскими скульпторами в Болонье; другой причиной их размолвки могли стать жалобы Микеланджело на то, что это Якопо дал ему совет изготовить негодную штукатурку.

К концу января 1509 года Микеланджело охватило совершенное уныние. Он больше не осмеливался просить у папы денег; как он сообщал отцу, «работа моя не двигается вперед настолько, чтобы мне казалось, что я за нее что-то заслужил. И в этом трудность моей работы, и к тому же это не моя профессия. И я только бесплодно теряю время. Да поможет мне Бог». Он прогнал Якопо, который хулил его перед всем Римом и, вероятно, планировал поносить перед всей Флоренцией: «Слушайте его, как слушают купцы, и ладно. Он тысячу раз передо мной виноват, и я имел бы тысячу оснований, чтобы пожаловаться на него»[597].

Перейти на страницу:

Все книги серии Арт-книга

Сезанн. Жизнь
Сезанн. Жизнь

Одна из ключевых фигур искусства XX века, Поль Сезанн уже при жизни превратился в легенду. Его биография обросла мифами, а творчество – спекуляциями психоаналитиков. Алекс Данчев с профессионализмом реставратора удаляет многочисленные наслоения, открывая подлинного человека и творца – тонкого, умного, образованного, глубоко укорененного в классической традиции и сумевшего ее переосмыслить. Бескомпромиссность и абсолютное бескорыстие сделали Сезанна образцом для подражания, вдохновителем многих поколений художников. На страницах книги автор предоставляет слово самому художнику и людям из его окружения – друзьям и врагам, наставникам и последователям, – а также столпам современной культуры, избравшим Поля Сезанна эталоном, мессией, талисманом. Матисс, Гоген, Пикассо, Рильке, Беккет и Хайдеггер раскрывают секрет гипнотического влияния, которое Сезанн оказал на искусство XX века, раз и навсегда изменив наше видение мира.

Алекс Данчев

Мировая художественная культура
Ван Гог. Жизнь
Ван Гог. Жизнь

Избрав своим новым героем прославленного голландского художника, лауреаты Пулицеровской премии Стивен Найфи и Грегори Уайт-Смит, по собственному признанию, не подозревали, насколько сложные задачи предстоит решить биографам Винсента Ван Гога в XXI веке. Более чем за сто лет о жизни и творчестве художника было написано немыслимое количество работ, выводы которых авторам новой биографии необходимо было учесть или опровергнуть. Благодаря тесному сотрудничеству с Музеем Ван Гога в Амстердаме Найфи и Уайт-Смит получили свободный доступ к редким документам из семейного архива, многие из которых и по сей день оставались в тени знаменитых писем самого Винсента Ван Гога. Опубликованная в 2011 году, новая фундаментальная биография «Ван Гог. Жизнь», работа над которой продлилась целых 10 лет, заслужила лестные отзывы критиков. Захватывающая, как роман XIX века, эта исчерпывающе документированная история о честолюбивых стремлениях и достигнутом упорным трудом мимолетном успехе теперь и на русском языке.

Грегори Уайт-Смит , Стивен Найфи

Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги
Галерея аферистов
Галерея аферистов

Согласно отзывам критиков ведущих мировых изданий, «Галерея аферистов» – «обаятельная, остроумная и неотразимо увлекательная книга» об истории искусства. Но главное ее достоинство, и отличие от других, даже не в этом. Та история искусства, о которой повествует автор, скорее всего, мало знакома даже самым осведомленным его ценителям. Как это возможно? Секрет прост: и самые прославленные произведения живописи и скульптуры, о которых, кажется, известно всё и всем, и знаменитые на весь мир объекты «контемпорари арт» до сих пор хранят множество тайн. Одна из них – тайна пути, подчас непростого и полного приключений, который привел все эти произведения из мастерской творца в музейный зал или галерейное пространство, где мы привыкли видеть их сегодня. И уж тем более мало кому известны имена людей, несколько веков или десятилетий назад имевших смелость назначить цену ныне бесценным шедеврам… или возвести в ранг шедевра сомнительное творение современника, выручив за него сумму с полудюжиной нулей.История искусства от Филипа Хука – британского искусствоведа, автора знаменитого на весь мир «Завтрака у Sotheby's» и многолетнего эксперта лондонского филиала этого аукционного дома – это история блестящей изобретательности и безумной одержимости, неутолимых амбиций, изощренной хитрости и вдохновенного авантюризма.

Филип Хук

Искусствоведение

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии