Читаем Микаэл Налбандян полностью

В виде благодеяния богатые горожане уплатили подати за неимущих… Ведь в Армянском округе не забылся еще обычай в трудную минуту приходить друг другу на помощь. Да и что тут такого?.. Подумаешь, отработает должник в течение года какое-то время в загородных поместьях своих добродетелей, вот и выразит таким образом свою признательность… Слава богу, в конце концов, не на чужих же будут вкалывать — одна община, те же армяне! Однако год от году «какое-то время» бесплатной работы все увеличивалось, так как год от году все увеличивалась и сумма уплаченных богатыми за бедных податей.

Шли годы, а ответа на жалобы из столицы все не было. Это, однако, не мешало отцам города аккуратным образом взимать подать, к чему нахичеванцы стали уже привыкать. К своему новому положению постепенно привыкли и бедняки.

И понятно поэтому, что накопившиеся в казне огромные суммы лишали сна даже самых богатых. Сколько можно ждать ответа из столицы? И вообще, зачем ждать, если в общине все уже привыкли к подушной подати?

А когда распространились слухи, что граф Михаил Воронцов[13] выехал для объезда и осмотра находившихся в его ведении городов Новой России, нахичеванская денежная знать решила воспользоваться удобным моментом. Они решили подобострастно и всеподданнейше просить графа, дабы тот, приняв подати из городской казны, доставил их в государственную.

Габриэл Патканян, этот несгибаемый борец за справедливость, угадал этот план и решил, в свою очередь, воспользоваться приездом графа.

На отсутствие авторитета этот «умный и красноречивый священник» никогда не жаловался. Благодаря своему авторитету и доверию, которое питал к нему народ, Патканяну удалось организовать горожан для осуществления своего смелого плана. Верными помощниками отца Габриэла стали также его питомцы.

Граф Михаил Воронцов был уже в Ростове-на-Дону. А когда стал известен день его приезда в Нахичевап, события начали развиваться в двух противоположных направлениях.

…Площадь перед церковью Сурб Лусаворич была забита народом. Когда в дальнем конце улицы показалась свита графа, Габриэл Патканян в ризах и с крестом в руках выступил во главе небольшой группы духовенства ему навстречу.

Арутюн Халибян предпринял последнюю отчаянную попытку. Степан, его верный слуга, руками которого были совершены многочисленные злодеяния, кинулся к карете графа. Схватив коней под уздцы, он попытался повернуть их в сторону дома городского головы. Эта попытка могла бы увенчаться успехом, если б нахичеванцы, якобы приветствуя графа, тоже не кинулись вперед и не помешали подручному Халибяна.

Взволнованный такой восторженной всенародной встречей, граф даже не заметил этого инцидента, и его карета продолжала ехать прямо к церкви.

Увидев разряженное духовенство и идущего ему навстречу священника, граф согласно обычаю вышел из кареты, поцеловал крест и вошел в церковь.

Не теряя времени, Габриэл Патканян зачитал заранее составленное прошение об отмене подушной подати, передал его лично в руки графу и опустился на колени. Примеру отца Габриэла последовал собравшийся в церкви народ.

«Граф Михаил Воронцов, — пишет Очевидец, — нагнулся, обеими руками поднял за плечи священника Габриэла, а затем пообещал отправиться отсюда прямо в Петербург и не возвращаться до тех пор, пока не добьется отмены подушной подати и не восстановит данных армянам привилегий».

…Так проходили юные годы Микаэла — в водовороте малых и больших городских интриг. Интриг «сильных мира сего» Нахичевана, среди которых ему приходилось отличать правого от виновного еще вслепую. Придет время, и очень скоро он научится это делать, неизбежно придет к социальным и политическим оценкам и проблемам.

Но и сейчас годы не проходили бесследно, каждый из них был для него не временем беззаботного и безоблачного детства, а порой испытаний и возмужания.

Мастер Казар тоже смирился с тем, что сын его по примеру учителя избрал себе духовное поприще. Остальные его родные и неродные дети в той или иной степени делали уже свои первые шаги в области торговли. Из Микаэла же — прямого, честного и доброго Микаэла — никогда не выйдет купеческого приказчика. В этом мастер Казар уже не сомневался.

…Но кому могло прийти в голову, что шестнадцатилетнему Микаэлу выпадут на долю столь тяжкие испытания? Кто бы мог подумать, что в то время, как остальные его сверстники наслаждаются и еще долго будут наслаждаться беззаботным отрочеством, любовью и опекой родителей, Микаэл вынужден будет в одиночку встать на борьбу за свою правду, свои нравственные воззрения, а также за интересы своих невежественных и темных сограждан?..

И уж тем более вряд ли кто мог предугадать, что зрела во времени и пространстве роковая встреча между юным Микаэлом и убеленным сединами католикосом Нерсесом Аштаракеци.

В 1843 году архиепископ Нерсес был избран католикосом и по приглашению Николая Первого отбыл в столицу.

В начале ноября 1845 года ожидали его прибытия в Нахичеван-на-Дону.

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии