Микадо. Император из будущего

У теории о ригидности истории есть еще один важный аргумент. Из разряда генетики. Еще в девятнадцатом веке в европейские головы начал приходить вопрос: «А почему мы такие крутые, а с остальными народами выходит такая засада?» Этот вопрос легко трансформировался в различные идеологии типа фашизма. Дескать, белая раса по своей природе более продвинутая, чем те же негры, азиаты… Однако ученые никаких расовых отличий в интеллекте, обучаемости, продуктивности мышления, объеме памяти, способности к анализу и абстрагированию не нашли. Биологи знают, что любая популяция, получившая генетические преимущества по таким значимым факторам, немедленно кроет, как бык корову, всех окружающих и образует новый биологический вид. Главный признак видообразования — это репродуктивный барьер. Которого, как мы знаем, нет между белыми, негроидной расой или азиатами. Люди из любых, даже географически отдаленных и изолированных мест с любым цветом кожи и формой волос могут без препятствий скрещиваться друг с другом, а метисы ничуть не уступают в выживаемости своим родителям.

Хорошо, сказали генетики. Может быть, тогда речь идет не о сильных различиях, а о мелких? Которые, однако, в нужный момент могут оказаться вовсе не такими мелкими. Если психика человека во многом определяется биологией (например, наличие VR-аллели увеличивает вероятность тревожного расстройства), то вполне рационально предполагать, что для разных народов и цивилизаций существует наследуемая психическая специфика. Конечно, огромную роль играет культура, образование и получаемый в ходе жизни опыт, но это касается конкретного человека. А в своей массе генетические особенности могут проявляться у множества поколений. И такие особенности были найдены. Связаны они с балансом между инстинктом самосохранения и поисковыми программами поведения. В разные периоды истории среда может благоприятствовать либо стратегии «сиди и не высовывайся», либо стратегии «хватай что не просят и жри что ни попадя». Данный баланс постоянно находится в динамике. Все перегибы отсекаются отбором: слишком любопытные погибают, слишком осторожные вымирают. Можно ли предположить, что в конкретных популяциях в результате особых средовых условий возможно смещение баланса инстинктивного поведения в ту или иную сторону? Для себя на этот вопрос я отвечаю утвердительно.

Исходя из подобной концепции, становится понятной «охранительная» стратегия тех же китайцев — отгородиться от всего мира стеной и считать себя пупом земли. Импульсивная агрессивность европейцев также, скорее всего, получила поддержку на уровне отбора и генетического дрейфа. [44]

Если подобная теория верна и с генами «не поспоришь», то для того чтобы раскочегарить наследственность японцев, сделав ее восприимчивой ко всему новому, необычному, нужны столетия войн, краж достижений, обмена вирусами… Европа шла к своим колумбам начиная с эпохи варварства и крушения Рима. Полторы тысячи лет неустанного движения вперед, несколько эпидемий черной чумы, сотни опустошительных войн, малый ледниковый период [45]понадобились европейцам, чтобы получить к пятнадцатому веку тот особый «прогрессивный» генотип, с которым сейчас толпы немытых испанцев, португальцев, французов и англичан штурмуют свои будущие колонии во всех точках земли.

Что же мы имеем в сухом остатке? Эпоха Сэнгоку Дзидай, или период Воюющих провинций, — это серьезная заявка на генетический дрейф в нужную сторону. Моя задача — поддерживать все то бурление в обществе, что я застал в одна тысяча пятьсот тридцать восьмом году, подкидывать под этот котел дровишек, способствуя культурной, научной да и военной экспансии. Но одновременно не стоит заблуждаться и о своей роли в истории Японии. Если среда — климат, соседи, болезни, стихийные бедствия — будет благоприятствовать начавшемуся движению, то моя задача упрощается. Если же условия жизни на островах стабилизируются, то общество впадет в кому (как это, собственно, и случилось в эпоху сёгуната Токугавы), с каким бы шаманским бубном я ни прыгал вокруг.

Какие еще выводы я для себя сделал? Мне нужны творцы! Естественный отбор дополним искусственным. Требуется механизм поиска невротиков, людей с высокой тревожностью, импульсивностью. Именно они являются питательным бульоном для прогресса. И не нужно ограничиваться наукой. Открываем художественные академии, раздаем направо и налево заказы на «нетленку». Росписи соборов, скульптуры, архитектурные изыски замков — годится все. В той же Европе Ренессанс начался с чего? С новых методов литья пушек? С каравелл? Нет. С живописи. Джотто, Рафаэль, Леонардо да Винчи и Микеланджело Буонарроти. Последний, кстати, еще жив и ему вполне можно сделать заказ на картины, которыми украсить дворец в Киото.