Олег Алексеевич Ельников, проводив гостей, долго ходил взад-вперёд по палате, перебирая в восстановившейся, наконец, почти полностью памяти фрагменты рассказов недоучившейся студентки медицинского училища юной Олеси с Украины, её старшей сестры – сельского фельдшера-акушера со стажем, такой же как и она красавицы Марины, дипломированного театрального актёра саратовца Сергея Молодцова, подполковника морской пехоты в отставке «бравого молдаванина» Александра Ивановича Георгицы, и наконец его псевдонимного тёзки, отторгнутого Родиной, а если выразиться помягче, полояльнее (ибо не Родина всё-таки его отторгла, а всего-навсего кучка безответственных реформаторов в её властных структурах) – незаслуженно и неоправданно рано отправленного в запас квалифицированного оперативника Андрея Яковлевича.
Из совокупности рассказов этих таких разных, но волею судьбы оказавшихся в одно время в одном месте и объединённых одной псевдо-профессией ради элементарного физического выживания в смутные для народа великой в своё время советской державы-империи времена, вкупе с накопленными собственными наблюдениями и добытой оперативной и прочей информацией, начала складываться в уме Олега Алексеевича общая логически стройная картина, достаточная не только для написания ещё более добротного, чем рассчитывал, служебного доклада на правительственном уровне и не менее добротной научной работы вроде запланированной им и в основном готовой к защите докторской диссертации, а и для создания чего-то даже ещё более грандиозного, например – эпического литературно-художественного полотна о нынешнем так называемом переходном этапе в жизни страны. Талантику вот только литературного где подзанять…
Уснуть Олег Алексеевич этой ночью, как, впрочем, и в предыдущие, не мог долго.
XII
Из рассказа Марины: