Мифы Первой мировой

Как писал позднее Фуллер, надежды почти двух лет были разбиты за несколько ча­сов. Генерал Роулинсон считал, что для успеха британцам не хватило всего 3 минут — время, за которое немцы успели вернуться в траншеи. По Роджеру Форду, всего один немецкий пулемет смог уничтожить два британских пехотных батальона у Фрикура. По отзывам немцев — участников битвы, им даже не нужно было целиться. Один британский сержант в начале атаки видел справа и слева от себя длинные ряды людей, пройдя 10 ярдов — увидел лишь немногих, пройдя 20—только одного себя, затем он был ранен. Один батальон за 3 минуты потерял 15 офицеров и свыше 300 солдат. Позднее находили ровные ряды убитых или тяжело раненых, шедших, как на параде — и очевидцы отмечали, что ни один человек даже не уклонялся от огня. Капитан Дуглас Мартин перед боем показал друзьям–офицерам на глиняной модели местности место, куда он и его рота сможет дойти под огнем пулемета. Мартин был убит. В свою очередь, 24 августа 10 английских пулеметов выпустили почти миллион патронов, один из расчетов сделал более 120 000 выстрелов (нередко пулеметы выстреливали за день до 60 000 патронов и более). Однако по итогам сражения британцы теряли в 7 раз больше, чем немцы, а на некоторых участках — в 18 раз. Попытки отдельных командиров сократить потери открытием передовых траншей, высылкой разведчиков и наступлением бросками оказались неудачными. Бригадный генерал Эллиот, протестовавший против ночной атаки 19—20 июля, 15 лет спустя застрелился.

Новое наступление 3 сентября на фронте в 26 км было поддержано 1200 тяжелыми орудиями, 106 дальнобойными и 1200 траншейными, но опять не принесло желаемого результата, а последующие атаки проводились французами и англичанами разрозненно — 12 и 15 сентября соответственно. Несмотря на потери порядка 450 000 человек (англичане) и 200 000 (французы), продвижение составило всего несколько км.

Из опыта боев на Сомме германцы пришли к заключению, что на батарейных позици­ях необходимо хранить: для полевой батареи 3000—3500 снарядов, для гаубичной — 3000 снарядов, для тяжелых гаубиц и орудий — 1500 снарядов. Улучшалось взаимодействие наступающих с артиллерией. Пехота, снабженная гранатами, легкими пушками и автоматическим оружием, снова привлекла внимание стратегов. Глубокие укрытия очищались взрывчаткой, зажигательными и газовыми гранатами. Один британский командир батальона отмечал, что теперь атака полагается не на ружейный огонь с поддержкой артиллерии, а на огонь артиллерии с небольшой поддержкой снайперов, делая второй вывод — штык является определяющим фактором каждой атаки. Как писалось в наставлении сентября 1917 г., «дух штыка захватывает позицию, и пуля удерживает ее».

Тем временем зимой 1916—1917 гг. немцы перешли к тактике глубоко эшелонирован­ной гибкой обороны — «бороться надо не в первой линии, а за первую линию и около нее». В ноябре–декабре они решили создать укрепленную зону в 15—20 км глубиной. Убежища усиливались широким применением бетона, развивались вспомогательные обо­ронительные сооружения, в первой линии один человек приходился на 4—5 м, но при полной готовности поддержки. Оборона рассматривалась как маневр, при котором надо было стремиться вырвать инициативу из рук противника. Контратаки разделя­лись на частные «автоматические» — силами батальонных и полковых резервов, и подготовленные контратаки дивизионных и корпусных резервов, усиленных армейскими силами и средствами. «Наилучшим средством обороны является борьба с неприятель­ской артиллерией при помощи авиации».

26 февраля германские войска начали отход перед фронтом английских армий в Ар­туа. 17 марта, накануне того дня, когда французская артиллерия должна была открыть огонь, германская армия выполнила тот же маневр на всем фронте от Арраса до Вельи перед английскими и французскими армиями, уничтожив или заминировав все, что было возможно. Длительность замедления достигала 28 суток. В результате союзники не трогали без предосторожностей даже самых безобидных предметов. По выражению Людендорфа, местность была буквально «выбрита». На фронте в 100 км и глубиной 35—40 км были разрушены порядка 1000 сооружений, 1300 мостов, более 1000 км железных дорог, 3000 км линий связи и т. п. Воронки на дорогах достигали диаметра 25—40 м и глубины 10 м.