Мифы Ктулху

Воины связали меня по рукам и ногам и поволокли в рощу. Там, среди деревьев, стояла лачуга из коры и соломы. Вид ее почему-то напряг меня. Лачуга казалась мрачной, отталкивающей, неописуемо зловещей; при взгляде на нее на ум невольно приходили развращенные ритуалы вуду и прочие кошмары вельда. Не знаю почему, но один вид одинокой, укромной туземной хижины вдалеке от деревни или кочевья вызывал у меня дурные предчувствия — возможно, по той причине, что так уединенно живут лишь чернокожие, повредившиеся в уме или же столь порочные, что собственное племя отреклось от них.

У самого входа меня швырнули на землю.

— Когда Сенекоза вернуться с девушка, ты будешь войти, — сообщили похитители на ломаном наречии, а затем с гоготом удалились, оставив одного воина стеречь меня. Страж злобно пнул меня в бок. То был звероподобный негр, вооруженный мушкетом.

— Твоя — тупица, — насмешливо сказал он. — Они идти убивать белых! Идти на ранчо и фактории. Сначала — к тот самодовольный шишка, англичанин. — Он явно имел в виду Смита, чье ранчо находилось неподалеку от нашего.

Негр продолжал, выкладывая все больше и больше подробностей. Он хвастал, что замысел принадлежит самому Сенекозе и что все белые на побережье будут изловлены и убиты.

— Сенекоза — он не просто человек, — произнес негр. — Твоя, — тут он понизил голос и оглянулся по сторонам, сверкнув белками из-под густых черных бровей, — будешь увидеть волшебство знахаря Сенекозы. — Он ухмыльнулся, обнажив сточенные клыки. — Моя есть людоед, выгнан прочь из племя. Но Сенекоза не против меня!

— Сенекоза, по-моему, не против и белых, — решил поддеть стража я.

Он свирепо посмотрел на меня темными глазами:

— Я убью твоя, белый человек.

— Не посмеешь.

— Это правда, — признал он, сердито добавив: — Так как Сенекоза убьет твоя лично.

Эллен тем временем мчала вперед с отчаянным мужеством. Ей удалось увеличить отрыв от знахаря, но она не могла повернуть в сторону ранчо, потому что он преграждал ей путь и заставлял все дальше и дальше уходить в степь.

А черный страж развязал мои путы. Его логика была настолько легко читаема, что казалась почти абсурдной. Возможно, ему нельзя убить пленника знахаря, но если вдруг тот попытается сбежать, он сможет это сделать! Жажда крови довела его до безумия. Он сделал несколько шагов назад и нацелил мушкет, наблюдая за мной, как змея за кроликом.

Должно быть, примерно в это же время, как позже сказала мне Эллен, ее лошадь оступилась и скинула ее. Прежде чем девушка смогла снова подняться на ноги, знахарь схватил ее своими сильными черными руками. Она кричала и боролась, но Сенекоза лишь крепче прижимал ее к себе. Она беспомощно висела у него на руках, пока он смеялся над ней. Знахарь разорвал ее куртку и связал полосами ткани руки и ноги пленницы, затем посадил девушку в полубессознательном состоянии в седло и взобрался на лошадь позади нее.

Тем временем я медленно поднялся с земли перед хижиной. Я потер свои только что освободившиеся запястья, прошел немного в сторону негра, потянулся, наклонился вперед и растер ноги — а потом кошачьим прыжком бросился на стража, быстро выхватив нож из-за голенища.

Мушкет выстрелил, однако я успел ударить ногой по стволу, и заряд просвистел над моим ухом. В честной рукопашной схватке я бы, конечно, не справился с таким великаном, — но при мне был нож. Я подобрался слишком близко, и он не успел оглушить меня прикладом — да он и не сразу сообразил, что мог так поступить. Пока сторож безуспешно пытался размахнуться, я отчаянным толчком вывел его из равновесия и по самую рукоять вонзил нож в его черную грудь.

Я тут же рванул лезвие назад, ибо патронов к мушкету не нашлось, — нож оставался моим единственным оружием. Я понятия не имел, в каком направлении умчалась Эллен, но предположил, что она повела лошадь к ранчо, — и бросился туда: надо было предупредить Смита. Воины были далеко впереди меня; возможно, они уже рыскали по ранчо, захватив его.

Не успел я пройти и четверти пути, как услышал сзади топот копыт и обернулся. Лошадь Эллен скакала ко мне — без седока. Я поймал поводья, когда она пробегала мимо, и сумел остановить ее. Я вполне мог предположить, что произошло. Либо Эллен удалось спастись и отпустить лошадь, либо — и эта возможность показалась мне гораздо более вероятной — девушку схватили, а лошадь сбежала.

Взгромоздившись в седло, я помчался к ранчо Смита: до него было недалеко, черные дьяволы наверняка еще не успели расправиться с хозяином, а мне, если уж я намеревался спасти Эллен от Сенекозы, следовало раздобыть ружье.

Примерно в полумиле от ранчо Смита я нагнал мародеров и промчался сквозь них, словно сквозь облако дыма. Рабочие на ранчо Смита, зуб даю, были поражены, завидев, как какой-то дикий всадник мчится прямо к частоколу с криками: «Масаи! Масаи! Масаи! Бунт, дурачье!», а затем выхватывает у первого попавшегося человека оружие и, заложив разворот, уносится обратно в степь.