Мифы Ктулху

— Один! Два! Три! Четыре! — поднималась и опускалась рука рефери.

Гомес встал — целый и невредимый, полный злобы. Он с ревом прыгнул вперед, отбил удары Туза и обрушил свой правый кулак, в который вложил всю силу своего могучего плеча, на солнечное сплетение Туза. Мой боец побледнел, закачался, как высокое дерево, и Гомес тут же поверг его на колени правым и левым ударами, родившими звук, похожий на стук молотка о деревянный клин.

— Один! Два! Три! Четыре!..

Туз извивался на полу, силясь встать. Гвалт зрителей, казалось, заглушал все звуки мира.

— Пять! Шесть! Семь!

Туз встал!

Гомес ринулся к нему по залитому кровью полу, бормоча языческие проклятия. Его удары градом обрушились на шатающегося претендента. Левой, правой, левой еще раз — и от этого животного гнева Тузу никак не удавалось уклониться. Он упал вновь.

— Один! Два! Три! Четыре! Пять! Шесть! Семь! Восемь…

И снова Туз стоял на ногах, качающийся, уставившийся пустым взглядом в никуда, беспомощный. Крученый удар левой отбросил его на канаты; отпружинив от них, он упал на колени — а затем прозвучал гонг!

Когда его угловые, и я сам заодно, выскочили на ринг, Туз ощупью, как слепой, вполз в свой угол и безвольно рухнул на табурет.

— Туз, он слишком силен для тебя, — сказал я.

Слабая улыбка скривила губы Туза, неукротимый дух воссиял в оплывших глазах.

— Миста Джон, пожалуйста, сэр, доверьтесь мне. Если я должен попасть под удар, то я приму его стоя. Этот парень не сможет всю ночь держать такой темп, сэр.

Не сможет конечно, — но и Туз Йессел тоже не сможет, несмотря на его поразительную живучесть и удивительную способность возобновлять запасы энергии, что помогали ему выходить на следующий раунд с таким видом, будто ему сам черт не страшен!..

Шестой и седьмой раунды прошли весьма пресно. Возможно, Гомес и впрямь устал от того нечеловеческого темпа, который до недавнего времени сохранял. В любом случае, Туз сумел добиться более-менее ровного боя на длинной дистанции, и толпа удостоилась представления, показавшего, как долго умный боксер может держать на дистанции дикаря, которого реально остановить могла только пуля промеж глаз. И хотя я был в восторге от образцового бокса, который демонстрировал Туз, я, тем не менее, видел, что Гомес бьется для него слишком осторожно. Чемпион прочувствовал силу десницы Туза в бешеном пятом раунде — и, возможно, опасался какого-нибудь фокуса. Первый раз в жизни его заставили растянуться на полу ринга. Он был согласен отдохнуть пару раундов, подождать и собрать силы для финального наступления.

Едва прозвучал гонг к началу восьмого раунда, Гомес разразился своей стандартной всесокрушающей молотильней, прогнавшей Туза по рингу и заставившей его сникнуть в нейтральном углу. Стиль боя сенегальца я бы назвал «игра на уничтожение» — мастерство, скорость и физическая подготовка могли лишь отсрочить неотвратимый конец. Туз выждал счета до девяти и поднялся, клонясь назад. Но Гомес был тут как тут; чемпион дважды промахнулся левой, а затем зарядил правой прямо под сердце противника, отчего тот чуть ли не побелел вмиг. Левый в челюсть заставил его колени подогнуться, и он вошел в клинч — по сути, безнадежный.

После брейка Туз послал прямой левый по лицу и правый хук в подбородок, но его ударам недоставало силы. Гомес только отмахнулся от них и с силой погрузил свой кулак Тузу глубоко в область желудка. Туз снова попытался войти в клинч, но чемпион отбросил его от себя и погнал направо по рингу дичайшими хуками в корпус. На момент звона гонга они ожесточенно сцепились возле канатов.

Туз, спотыкаясь, побрел не в тот угол — и, когда угловые привели его в нужный, рухнул на табурет. Его ноги ходили ходуном, огромная смуглая грудь тяжело вздымалась. Я глянул на чемпиона напротив — тот сердито таращился на своего противника. Его тоже потрепало — и все равно он был в гораздо лучшем состоянии, чем мой боец.

Подошел рефери, с сомнением посмотрел на Туза и заговорил со мной.

Сквозь мрак, покрывший его затуманенный мозг, Туз осознал смысл нашего разговора — и попытался встать. Нечто вроде страха промелькнуло в его глазах.

— Миста Джон, не позволяйте ему остановить это все, сэр! Не нужно отбоя — мне не так плохо, как кажется!

Рефери пожал плечами и отошел обратно в центр ринга.

Не было никакого смысла давать Тузу советы. Он был слишком помят, чтобы понять их, и в его помутившемся разуме оставалась только одна мысль — драться и драться до победного. Таков древний первобытный инстинкт, который сильнее всего, кроме смерти.