Мифы и притчи классической древности

Ее слова сильно опечалили родителей. «Выбрось эти мысли из головы, — сказал отец, — не обещай нашему хозяину больше, чем ты можешь выполнить; это свыше твоих сил. Ты ребенок и не видела еще смерти. Когда же придет час расставаться с жизнью, тебе захочется жить, но будет уже поздно. Поэтому замолчи, иначе тебе достанется от меня!» Он думал заставить ее молчать просьбами и угрозами, но это ему не удалось. «Дорогой отец! — сказала девушка. — Как бы я ни была глупа, но настолько ума у меня есть, чтобы знать об ужасах смерти по рассказам. Но и жизнь не слишком сладка для того, кто трудится в поте лица своего. Если же ему и удается дотянуть до старости в нужде и заботе, то смерти все-таки ему не миновать и даже, может быть, души не спасти. Не лучше ли такому человеку совсем и на свет не родиться. Мне же суждено еще в юные годы отдать свое тело во имя вечной жизни. Не противьтесь мне. Это всем будет на пользу: до тех пор пока будет жив наш хозяин, и вы будете обеспечены. Спасем же его при помощи этого прекрасного средства, и все мы спасемся. Дайте согласие, так должно быть». Услышав такое решительное заявление, мать заплакала и сказала: «Подумай, милая дочка, сколько мук мне пришлось перенести ради тебя. Такова-то твоя благодарность. У меня сердце разрывается от твоих речей. И перед Богом ты грешишь и губишь свою душу. Вспомни заповедь: чти отца и мать. В награду за это обещал Он спасенье души на небесах и долгую жизнь на земле. Ты уверяешь, что хочешь пожертвовать своей жизнью ради нашего счастья. Нет, ты этим только отравишь нашу жизнь. Если мы и довольны своей жизнью, то только потому, что живем для тебя. Ты должна быть опорой на старости лет и будешь повинна в наших слезах, которые мы будем проливать над твоей могилой». Девушка отвечала: «Я охотно верю, что ты и отец любите меня, как родители своего ребенка, и каждый день это чувствую. Ваша любовь дала мне душу и красивое тело, за которое меня все любят. Кому же мне после Бога быть благодарной, кроме вас?! Но именно потому, что душой и телом я обязана вашей любви, позвольте мне освободить их от дьявола и посвятить Богу. Я боюсь, что, когда стану старше, слабости жизни прельстят меня и развратят и я попаду в ад, как это случается со многими другими. Наша молодость, как и вся жизнь, не более чем призрак, и глуп тот, кто отдается во власть этого призрака. На гнилой соломе постлан пестрый ковер; кого заманят эти краски, тот потеряет и душу и тело. Подумайте еще и о том, что в случае смерти Генриха вас ждет нужда и непосильный труд; если же он останется жив, но будет попрежнему болеть, пока я не выйду замуж за богатого и почтенного человека, то вы надеетесь, что меня, ждет спасение и всякие блага, которые только можно придумать. Но мое сердце подсказывает мне другое: если я полюблю мужа, то это будет мукой для меня, потому что перед моими глазами всегда будет страдающий Генрих, если же возненавижу, то будет хуже смерти. Дайте же мне лучше вечное счастье. Свободный жаждет меня, и я отдамся всей душой. Легко пашет его плуг, добра в доме вдоволь, там не падает скот и не плачет дитя, жара не тяжка, не мучает холод, никто не стареет, старики же молодеют, ни жажды, ни холода, ни тяжких трудов, ни болей мучительных, там полная чаша в вечной свободе! У вас еще есть дети: пусть они будут вашей мирской радостью и утешением после моей смерти. И не приходи ко мне на могилу, дорогая мать! Пусть никто не увидит меня в том месте, где я умру. Это произойдет в Салерно; там найдем спасение мы все, и я более всех».

Увидев, как твердо решилась их дочь пойти на смерть, какие умные речи говорит и как смело переступает через порог человеческого права, родители подумали, что святой дух руководит ею, и не осмелились отклонять ее более от смелого замысла и внушенного свыше решения. Но любовь к ребенку снова вызвала перед их глазами страшную картину расставания, и они молча сидели в глубоком горе. В конце концов все-таки решили дать ей свое согласие, полагая, что если суждено потерять дочь, то уже лучше теперь для такого святого дела.