Миф страны эдельвейсов

Мы свернули в проулок, где в самом деле располагалась прелестная маленькая церквушка. Однако никакой семьи, состоящей из мужа и трех детей, и в помине не было. Жанна уверила меня, что они ждут в церкви, и я пошла с ней.

Когда мы оказались на пороге церкви, женщина развернулась, хлопнула себя по лбу и сказала, что муж и дети, верно, уже ушли. Она уверила, что сейчас их позовет, и в мгновение ока исчезла в закоулке. Я осталась совершенно одна. До улицы, откуда доносились голоса, шум автомобилей и где сияли огни, было рукой подать, какие-то двадцать метров. Но улочку, где находилась я, окутывала тьма. Затем послышался выстрел. И еще один. Они были такими громкими, что у меня заложило в ушах. И я поняла, откуда они шли, – из того самого проулка, где исчезла Жанна.

Затем раздался громкий стон и крик по-немецки: «Hilfe, Hilfe, Hilfe!»[8]. Из-за угла появилась растрепанная Жанна и закричала:

– Прошу вас, вы ведь врач! В моего мужа стреляли, он истекает кровью! Помогите ему, умоляю!

Времени на раздумья не было, я побежала вслед за Жанной и оказалась в крошечной улочке, завершавшейся тупиком. Я увидела несколько контейнеров, заполненных до краев мусором, а около них – распластавшегося человека. Жанна продолжала истерично вопить, я подошла к ее мужу.

У меня мелькнула мысль, что он слишком молод для ее супруга – ему было чуть за тридцать (в то время как самой Жанне – явно далеко за сорок). Передо мной лежал молодой мулат, облаченный в полицейскую форму. На груди у него растекались кровавые пятна. Внезапно у меня мелькнула мысль – если мы в тупике, то как могли грабители куда-то убежать? У них был один выход – к церквушке, но ведь там стояла я и никого не видела.

И тут я поняла, что за мусорными баками кто-то прячется. Грабитель все еще здесь! Я обернулась к Жанне и увидела – в руках у нее отчего-то зажат булыжник. И она быстро опустила его мне на голову!

Сознание я теряла всего один раз в жизни, когда впервые стала донором и сдавала кровь, учась на втором курсе в медицинском институте. Я пришла в себя оттого, что кто-то грубо тормошил меня за плечо, приговаривая что-то по-испански.

Мысли в голове путались, мне казалось, что я нахожусь у себя в каюте, на «Маршале Рокоссовском», и мне видится сон. Но то была явь – я лежала на грязном асфальте в лужи крови, а в руке у меня почему-то был пистолет. Его тотчас вырвал мужчина со злобным выражением лица.

Я лежала около мусорных баков, и тело полицейского находилось все там же, но Жанна и грабитель, которого мне так и не довелось увидеть, исчезли. Зато в лицо мне били фонари и фары – проулок был заполнен полицейскими.

Один из них, схватив меня за волосы, ударил по лицу, крича: «Рауль!» Я не понимала, что он имеет в виду. Я не понимала, что со мной произошло. Я не понимала, что от меня хотят.

Я попыталась объяснить им по-французски, что я – судовой врач, гражданка Советского Союза, но меня никто не слушал. Двое полицейских вытащили из-за баков большую синюю сумку, раскрыли ее и извлекли полиэтиленовый пакет, наполненный белым порошком. Один из полицейских, надорвав его, попробовал порошок и кивнул головой.

Поднявшись с земли, я с удивлением обнаружила, что вся в крови. Я помнила, как Жанна напала на меня, – голова ужасно болела. Еще бы, ведь швейцарская туристка стукнула меня камнем! Я хотела сообщить полиции о случившемся, но еще до того, как открыла рот, на меня надели наручники и препроводили к фургону с надписью «Policiа». И грубо запихнули в него. Хлопнула железная дверь, лязгнул замок, и фургон тронулся с места.

Когда он вывернул на улицу, я увидела членов нашей команды, которые выходят из ресторана. Прильнув к зарешеченному оконцу, начала что-то кричать им и махать руками, но мужчины не обратили на меня внимания. Фургон тряхнуло, и я повалилась на пол.

Это страшное недоразумение, твердила я себе. Меня нашли около полицейского, судя по всему, кем-то застреленного. Я расскажу правду, поведаю о швейцарской туристке Жанне Делароз и о том, как она напала на меня, стукнув по голове. Ее найдут и посадят в камеру, а меня выпустят.

Меня доставили в тюрьму, где последовала процедура фотографирования в профиль и анфас, снятия отпечатков пальцев, сдачи всех личных вещей. Я оказалась в камере, где находилось не меньше десяти женщин. Они встретили меня подозрительными взглядами, но вдруг одна из них произнесла что-то наподобие: «Medicо sovietico». Так и есть, меня узнали. Мы общались с сокамерницами на смеси испанского, французского и итальянского. Дамочки оказались проститутками, и они были наслышаны о моем «героическом поступке». Тотчас ко мне выстроилась очередь – задирая юбки и приспуская бретельки, путаны хотели получить от меня квалифицированный совет касательно своих болячек, в основном венерического происхождения. Врач, как уяснила я, нигде не пропадет, даже в заграничной тюрьме.