Миф об утраченных воспоминаниях. Как вспомнить то, чего не было

Оптимизм Доун нашел подтверждение в письме Меган, датированном сентябрем 1988 года, в котором она извинялась за то, что так усложнила жизнь родителей, и выражала благодарность за их неизменную любовь и преданность. «Я знаю, я причиняла вам боль, – пишет Меган. – Спасибо за понимание и за то, что остались со мной».

* * *

Прошло полтора года. В январе 1990 года Меган рассталась с очередным сожителем. «Он был жутким пьяницей, – сказала она родителям, – и я устала находиться в созависимых отношениях». И хотя этот молодой человек не нравился Доун, она была удивлена, что Меган так легко вычеркнула его из своей жизни, навесив на него столько ярлыков.

– Кстати, – сказала Меган, – я тебе говорила, что сменила психотерапевта? Мой новый врач ближе мне по возрасту – ей около тридцати пяти, – и она специализируется на восстановлении после травм, работе с жертвами инцеста, неблагополучных семьях и всем в таком роде.

– Довольно длинный список, – отозвалась Доун, стараясь, чтобы в ее голосе звучала радость и поддержка. Но специализация психотерапевта обеспокоила ее – может ли один врач разбираться в столь разных областях? И что это еще за «восстановление после травм» и «неблагополучные семьи»?

– Да, она восхитительная, – сказала Меган. Ее голос вдруг стал серьезным. – Мы продвигаемся очень быстро.

Десятого февраля 1990 года, в день рождения отца, Меган позвонила и сообщила, что у нее алкоголизм. В качестве подарка отцу она решила, во-первых, бросить пить и, во-вторых, начать посещать собрания анонимных алкоголиков. Майк и Доун удивились – в их представлении алкоголиком можно было назвать бродягу, побирающегося на углу и пьющего дешевое вино из бутылки, спрятанной в пакет. Но будучи трезвенниками, они с энтузиазмом поддержали решение Меган бросить пить.

Три месяца спустя на День матери Доун получила от Меган по почте большую посылку. Внутри была книга из 500 страниц – «Мужество исцеления: руководство для женщин, переживших сексуальное насилие в детстве». «Что это, во имя всего святого, такое?» – спросила Доун у Майка, который пролистывал страницы и читал вслух названия глав: «Решение исцелиться», «Вера в то, что это случилось», «Гнев: основа исцеления», «Откровения и противостояние».

– Тебе не кажется, что она немного перегибает палку с этой идеей о сексуальном насилии? Неужели две недели ласк с Патриком делают ее человеком, который… – Доун снова взглянула на подзаголовок в книге, – «пережил сексуальное насилие в детстве»? Может, она злится на нас, что много лет назад мы не знали о происходящем и не помогли ей разобраться с Патриком? Как ты думаешь, что она пытается нам сказать?

Майк отнесся к этому философски.

– Меган очень умная и чувствительная девушка, у которой настали трудные времена, – сказал он. – Давай просто поддержим ее и напомним, что мы всегда рядом, если нужно. Все будет хорошо, уверяю тебя.

Пятнадцатого октября 1990 года пришло письмо от Меган, адресованное «Доун Паттерсон». Судя по крупным, жирным буквам, письмо было написано в приступе гнева и в спешке. Доун хватило одного лишь взгляда на это странное мрачное письмо, чтобы понять, что ее дочь в большой беде. Меган никогда не писала письма на желтых бланках для юридических документов. И она никогда раньше не писала письма, адресованные исключительно матери.

«С тех пор как я бросила пить, я переживаю трудные времена, – писала Меган. – Последние несколько месяцев мне отравляют жизнь всплывшие на поверхность воспоминания». Хотя Меган не вдавалась в подробности относительно содержания этих воспоминаний, она постоянно подчеркивала необходимость оставаться «в безопасности», то есть прекратить пить, посещать собрания анонимных алкоголиков и встречаться с другими «жертвами инцеста».

«В безопасности? Что она имеет в виду, когда говорит “в безопасности”?» – гадала Доун. Чем чаще она повторяла это слово, тем меньше смысла в нем оставалось. Меган объяснила, что она старается чувствовать себя «в безопасности» – играет со своими кошками и обнимает плюшевого мишку. На этом моменте линии букв стали еще толще и жестче, как будто Меган со всей силы давила на бумагу. Доун почти могла представить себе, как Меган скрипит зубами.

Мне кажется, что я неадекватная, что сама я ничего не стою, и, возможно, если бы я стала кем-то другим, я была бы достойна любви. Мой психотерапевт очень поддерживает меня – такой, какая я есть, и помогает мне научиться любить себя. Вы с папой всегда давали мне возможность все хорошо обдумать самой, но мне нужно еще больше пространства, чтобы пройти через это. Я просто пытаюсь пережить это, день за днем.