Миф машины

К сожалению, в Европе та самая церковная организация, которая некогда решительно ниспровергла прежние материалистические ценности «цивилизации», сама захватила власть, учредив бюрократическую административную организацию римского государства. Со временем папство стало даже командовать собственной армией, наряду с другими средствами принуждения, например, инквизицией, оснащенной хитроумными приспособлениями для последовательных пыток, едва ли превзойденными в нашу эпоху нацистскими «инквизиторами» и их уродливыми военными собратьями в других странах. Перестраивая римское государство в соответствии с «осевыми» линиями, Римская католическая церковь, парадоксальным образом, сама превратилась в нечто вроде эфироподобной мегамашины, которая работала во славу Божию и ради спасения душ, находящихся под покровительством Божественного Царя. И опять-таки — чтобы дополнить сходство, — все это совершалось при участии прямого земного представителя Божественного Главы — папы римского, — чьи высказывания в делах веры и нравственности, одобрявшиеся духовенством, считались непререкаемыми.

Но к той поре, как новые ценности, утверждавшиеся «осевыми» пророками, закрепились в общественных установлениях и воплотились в новых архитектурных формах и произведениях искусства, — на чертежных досках, так сказать, готовились наброски и рабочие чертежи для создания более мощного типа мегамашины. После веков постепенного разрушения старая мегамашина нуждалась в полной перестройке — даже в армии, где традиции, пусть и не вполне непрерывные, сохранялись наиболее ревностно.

Чтобы перестроить мегамашину в совсем новом порядке, понадобилось перевести и старые мифы, и старое богословие на новый, более универсальный язык, что позволило бы ниспровергнуть и удалить фигуру царя, заменив ее еще более гигантским и бесчеловечным призраком «суверенного государства», наделенного абсолютными, но далеко не божественными полномочиями. Но прежде чем это смогло осуществиться, потребовался долгий подготовительный период, на протяжении которого главным «осевым» верованиям — буддизму, конфуцианству, христианству и исламу — довелось играть активную, хотя во многом неосознанную роль. 

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ Первопроходцы механизации

1. Бенедиктинское благословение

Теперь мы подошли к одному из самых любопытных парадоксов истории: некоторые недостающие компоненты, необходимые для расширения сферы деятельности мегамашины, для повышения ее эффективности и для того, чтобы сделать ее окончательно приемлемой как для правителей и управителей, так и для рабочих, — на деле оказались восполнены трансцендентальными, устремленными в иной мир религиями, в частности, христианской.

Отдельные из этих компонентов были усовершенствованы благодаря «осевым» философиям. Конфуцианство — с его упором на ритуал, сыновний долг, умеренность, учение — заложило основу образцовой чиновничьей организации Китайской империи, опиравшейся не только на статус и привилегии, но и с помощью суровой системы экзаменов набиравшей на высокие должности людей из всех сословий. Первая серьезная попытка переместить машину на новый фундамент, уделяя больше внимания подражающим жизни механизмам как таковым, а не машинной «перемолке» человеческих частей, произошла в христианской церкви. И во многом именно поэтому западной цивилизации удалось догнать, а затем и превзойти, по технической изобретательности цивилизации Китая, Кореи, Персии и Индии.

Христианство не просто поменяло местами изначальные силы, сочетавшиеся в мегамашине, но и привнесло именно тот единственный элемент, которого ей недоставало: преданность нравственным ценностям и общественным целям, выходившим за рамки установленных форм цивилизации. Теоретически отказавшись от власти, достигавшейся главным образом путем принуждения людей к труду, оно укрепило свою власть в той форме, в какой можно было распространять ее шире и более действенно управлять машинами.

Результаты такой перемены стали заметны лишь начиная с XVII века; однако впервые эта перемена проявилась, по-видимому, в бенедиктинском монастыре. Все то, что прежде машина была способна делать лишь с оглядкой на экстравагантные притязания на божественное право, опираясь на крупномасштабные военные и околовоенные организации, отныне, в этом новом учреждении, делалось в малом масштабе, небольшими сообществами собравшихся по доброй воле людей, которые видели в работе — да и во всем техническом устройстве своей системы — не рабское проклятие, а часть нравственной жизни свободного человека.