Мичман Изи

— Что значат дети по сравнению со спасением души? Выбирайте — или вы дадите своё согласие, или я не только откажу вам в благословении церкви на пути к предвечному, но и отлучу вас от церкви.

— Помилосердствуйте, святой отец, — прошептал умирающий старик.

— Нет, не ждите пощады! Проклинаю вас на веки вечные, аминь! Внемлите моим словам: Excommunicabo te…[36]

— Стойте, подождите, готова ли бумага?

— Всё готово. Вот бумага, по которой вы отменяете все прежние завещания и передаёте своё состояние святой церкви. Мы сейчас зачитаем её, не дай Бог, если кто-нибудь скажет, что святая церковь приемлет не добровольный дар.

— Я подпишу её, — сказал умирающий, — но мои глаза слабеют. Скорее отпустите мне грехи.

Хотя и с трудом, бумага была подписана с помощью священников, один из которых поддерживал старика, а другой водил его рукой по бумаге.

— Ныне отпущаеши грехи твои тяжкие, — сказал один священник, приступая к церемонии отпущения грехов.

— Так-так-так, — сказал про себя Джек. — Дело-то здесь, видно, нечисто, и здесь, верно, не обойтись без вмешательства нечистого! — Он сбросил с себя плащ, вскочил на подоконник, широко распахнул занавески и загремел во всю мощь своего голоса: «Ха-ха-ха!».

Священники обернулись, увидели чёрта в образе, каким они всегда его представляли, и, выронив документ, бросились ничком на пол.

— Exorciso te[37], — прошептал один из них в ужасе.

— Ха-ха-ха! — повторил Джек, соскакивая с подоконника в комнату. Схватив со стола бумагу, он поджёг её на пламени свечи, и тут его взгляд упал на старика, лежавшего на кровати: тот был мёртв, его челюсть отвисла и глаза застыли. Ещё раз испустил Джек свой страшный вопль «Ха-ха-ха», приковавший попов к месту, задул свечи и одним прыжком выскочил из окна. Подхватив плащ, он со всех ног бросился бежать.

Джек бежал, пока не выбился из сил, затем остановился и присел отдохнуть на обочине дороги. Хотя луна светила ярко, далеко освещая местность, он не знал, где находится. «Но на Менорке не так уж много шоссейных дорог, — подумал Джек. — Я наверняка найду путь до дома. Давай-ка поразмыслим. Сегодня я совершил доброе дело — я помешал этим негодяям ограбить семью. Правда, я понятия не имею, кто они такие, но всё равно, они мне сильно обязаны. Однако если попы меня обнаружат, то мне не поздоровится. Мне и носа нельзя будет показать на берегу, сразу же сцапает инквизиция. Где же я всё-таки нахожусь? Поднимусь-ка я на тот холм и посмотрю, не смогу ли я там определиться».

Холм возвышался над дорогой, которая шла через выемку в его вершине, поднимавшейся футов на двенадцать-четырнадцать над ней. Джек поднялся на вершину и осмотрелся. «Море вон в той стороне, — сказал Джек, поворачиваясь спиной к дороге. — Полная луна серебрит его волны. А вот и дорога, которая, по всей вероятности, ведёт в порт Маон. Но что это? Сюда приближается жёлтая карета с пожилой дамой, что была увешана драгоценностями, и с ней два шикарных лакея!»

Джек следил за каретой, покуда она не проехала мимо, как вдруг на дорогу выскочили не менее десятка людей, которые схватили лошадей под уздцы, останавливая карету. Раздался залп из пистолетов: кучер свалился с облучка, а лакей — с запяток. Разбойники распахнули дверцу и выволокли из кареты толстую даму в драгоценностях. Джек мешкал не более секунды. У него мелькнула мысль, что, хотя, вероятно, он не справится с такой многочисленной бандой, ему, быть может, удастся напугать их, как он только что напугал другую шайку грабителей. Престарелую даму едва успели вытащить из кареты, как большой узел белья для стирки, и бандиты собирались поразить свою жертву, занеся над ней ножи, когда Джек, вставши на краю обрыва так, чтобы его фигура чётко вырисовывалась на фоне луны, сбросил плащ, поднял трезубец и испустил свой адский клич: «Ха-ха-ха!».

Бандиты глянули вверх и обмерли, ибо преступник всего боится вдвойне: у них совершенно отшибло память о том, что неподалёку идёт маскарад, и они завопили от ужаса. Одни из них бросились бежать и попадали на землю, пробежав сотню шагов; другие застыли на месте, лишившись чувств от страха. Джек спустился с холма, чтобы оказать помощь старушке, лежавшей в обмороке. Он вынужден был затолкать её в карету, что оказалось довольно трудным делом, хотя природа не обделила нашего героя силой. Он опустил лестницу и с трудом взгромоздил её тушу сперва на первую, а потом и на вторую ступеньку, только затем ему удалось усадить её в дверях кареты. Церемониться было некогда: он опрокинул её на пол кареты, так что у неё пятки задрались вверх, и Джек для приличия наспех закрыл ей ноги юбками. Захлопнув дверцу, он схватил вожжи и уселся на козлы. «Не знаю, куда ехать, — подумал Джек, — но раз сам чёрт на облучке, то пусть карета едет, куда кривая вывезет». И ткнув лошадей своим трезубцем, он тронул карету с места, переехав колёсами двух разбойников, лежавших в обмороке под копытами лошадей. Пустив их рысью, Джек бросил вожжи, мудро рассудив, что лошади сами найдут дорогу домой, если он даст им волю.