Мятеж

Лёгок на помине. И зря летящий не заблокировал общий канал, для шпиона непростительная ошибка.

— Человек Цзинь Цзиюнь, мне непонятна упомянутая вами идиома.

— Я говорю, заварушка неслабая тут творится.

— Вы беспокоитесь о судьбе представителей вашей расы?

Артман пожал плечами.

— Я ничего в этом не понимаю, всю жизнь служил на гражданском тральщике, просто вижу, что движение в секторе серьёзное.

— В таком случае ваш комментарий отдаёт изрядной долей обычного любопытства, в то время как артманы на борту этих крафтов рискуют своей жизнью. Это неприемлемо.

— Не знаю, они явно не просят о помощи, флотские заняты своим обычным делом — войной, а что, мы им можем чем-то помочь?

Илиа Фейи возмущённо дёрнул рострумом. Этот артман обладал невероятным талантом выводить летящих из себя.

— Если вас интересует, «Лебедь» не оснащён излучателями наступательного характера, и во всяком случае сейчас я не намерен вмешиваться в ход событий.

Если бы он ещё до этого не сглупил.

Илиа Фейи с ужасом продолжал наблюдать за тем, как всё-таки вывалившийся из субсвета флот Воина с ходу принялся отсекать зенитным огнём крафты Финнеана от избранного курса. Вот чего он точно не мог ожидать, так это того, что его действия в итоге спровоцируют внутрирасовый конфликт.

— Да похоже, там и без тебя, птица, справляются.

Летящий в ярости вскочил из ложемента.

— Тут совсем недавно эхом накрыло среднетоннажный крейсер «Энигма», на его борту находилось двести восемьдесят членов экипажа, все они погибли, и для тебя это является предметом для шуток?!

Тут Цзинь Цзиюнь, наконец, стал серьёзен.

— Ты, птица, меня не совести. Каждый должен заниматься своим делом, я — астероидные поля шерстить, консервы — воевать.

— Если я достаточно знаком с вашими порядками, они этот путь не выбирали, их такими создали.

— Ни тьмы подобного, птица, человек сам выбирает, кем ему быть, как бы там его ни создали. Мы свободны в своём пути, будь то вольные, как я, или штамповки, не совершай ошибки, думая, что Семь Миров производят людей. Они производят только наши тела, но не души.

— Я не верю в душу, даже искра ваших Избранных не имеет с понятием «души» ничего общего, это всего лишь плазмоид-симбионт, как и у нас.

— А мне плевать, во что ты там веришь, и на ваших симбионтов плевать. Наша душа не бессмертна, в отличие от этой вашей искры, но она существует, она составляет наше истинное «я», которое не выпечешь как пирожок в печке.

Ладно, ладно, разошёлся.

— И двести восемьдесят таких душ разом отправилось на корм пустоте пространства.

Артман, пошатываясь, подошёл к летящему, и упрямо посмотрел на него снизу вверх.

— Они уже кончились, как кончатся и другие, но не тебе, спасителю, рассказывать мне о том, когда, как и о ком скорбеть. Эти люди боролись за своё дело, за своего командира, а не за свои жизни, это ясно? И наматывать сопли на кулак из-за них не нужно, они об этом не просили, ты понял, птица?

Илиа Фейи разглядывал его, пытаясь высмотреть хоть какую-то мысль в этих стеклянных глазах, а потом нехотя отступил. Фанатики.

— Если мне одному тяжело смотреть на эту бойню, пожалуйста, это ваша раса, и ваша война, и ваша Галактика, только не смейте потом предъявлять нам какие-то претензии и обзываться «спасителями».

Артман в ответ оскалился в чём-то вроде улыбки.

— А это вы самозванно решили стать нашими спасителями. Вы. Мы вас об этом не просили. И корабли эти ваши, и всё остальное.

— Нужно было дать вам спокойно умереть на вашей Терре?

— Это, во всяком случае, было бы честно.

И отвернулся. И вышел.

Вот всегда они так, скажут очередную дичь и отворачиваются, не желая больше общаться. Гордые все.

Если бы Илиа Фейи был так уж уверен, что и правда не стоило так с ними поступить, оставить подыхать и всё. Во всяком случае, не пришлось бы теперь за ними шпионить.

Летящий махнул фаланкс и вернулся к тактике.