Мятеж

Я заказал еще чай. Надо было сосредоточиться, а у меня это лучше получалось натощак. Как говаривал один из тех наших домашних слуг, кто, за неимением погибшего отца и занятостью деда, воспитывал меня в детстве, кровь приливает либо к голове, либо к желудку. Так что думать лучше на пустой желудок.

– Сколько ей лет?

Поймал себя на мысли, что едва не произнес «было». Увы, но я подозревал, что «было» – здесь вполне уместно.

– Двадцать семь. Она не сказала вам?

– Сказала...

Ну и что сейчас сказать этому человеку, столь увлеченно уписывающему турецкий плов с бараниной? Спросить – не стыдно ли? Вопрос будет глупым до невозможности – этот человек слова «стыд» не имеет в своем лексиконе. Он просто пользуется людьми, как пешками в стратегической игре, играет увлеченно и, надо отдать должное, – высокопрофессионально, это гроссмейстер высшего класса, если он сумел обмануть даже меня, человека, априори никому не верящего. Меня он «взял» на патриотизм, просто понял, на чем можно сыграть, – и сыграл. Марину он взял наверняка на любви к приключениям. Есть такие дамочки – дамами их нельзя назвать, как подобает настоящим дамам, они себя не ведут: их постоянно снедает какой-то зуд. Если у нее есть муж – она будет ему изменять, не потому, что не любит, а для того, чтобы испытать острые ощущения. Если на нее вдруг свалятся большие деньги, она непременно пойдет в игорное заведение, дабы пустить их по ветру, и тоже ради острых ощущений. Если у нее есть семья, но на ее жизненном пути возникнет роковой брюнет, как в синематографе, – она обязательно бросит все и побежит за ним, даже если головой будет понимать, что брюнету этому она совершенно не нужна. По сути, ей нужен муж и нужны вожжи, чтобы ее как следует учили этими вожжами – по заднице, простите – и после нескольких сеансов такого обучения зуд этот унимается. Так наши предки и поступали раньше, и было все благопристойно – но сейчас женщин бить вожжами нельзя, даже если заслужили. Эмансипация, понимаете ли. Равноправие.

Вот он и поймал ее на этом. Технический отдел – скорее всего, она подавала ходатайства с просьбой о переводе в оперативники. Хотя в оперативном отделе ей как раз и нечего было делать. Внезапно ходатайство удовлетворили: загранкомандировка в Персию, прикрытие – супруга посла, супруг – контр-адмирал флота, да еще и весьма известный в определенных кругах, потомственный дворянин, князь. Ну и заодно – маленькое задание, которое надо выполнить, пока супруг будет заниматься своими делами. Или несколько маленьких заданий. Я бы даже сказал, что в оперативники ее взяли с испытательным сроком, и это как раз и было ее испытание.

– Не глупо? – задал я единственный вопрос, который мог понять и осознать этот человек.

Вопрос пронял так, что Владимир Владимирович оторвался от плова.

– Почему? – недоуменно спросил он. – Как раз не глупо. На Востоке никто не ждет опасности он женщины, у персов и арабов это сидит в подкорке. Женщина – это низшее существо по сравнению с мужчиной и воином. До нашего прихода на Восток мужчина мог безнаказанно убить свою жену – и за это не было никакого наказания. Все внимание противника было приковано к вам – и вы, уж извините, сударь, развязали руки ей.

– Как бы то ни было, она пропала. Выходит, кто-то все же задал вопросы, которые стоило бы задать.

– Не забывайте, там есть аппарат главного военного советника, он не сидит сложа руки. Мы многому их научили за время своего пребывания, там есть очень опасные люди.

– Она выполнила задание?

– Скажем так – почти...

Путилов снова принялся за плов, ел он довольно неаккуратно.

– Кто она по специальности?

– Она? Ядерный физик. Ядерные технологии.

– Военного или гражданского применения?

По мельчайшей заминке с ответом – ответ я понял и без слов.

– Двойного... скажем так.

– Из инкубатора?

– Да...