Мятеж

Но нет - успокаиваем мы себя - это лишь видимость одна, будто совершенно б е с п л о д н о минует конференция, будто втуне останутся все речи, призывы, убежденья. Этого никогда не может быть: нужные, большие слова найдут себе нужное место, и пусть промчатся мимо десяти, двадцати голов - зато в двадцать первой осядут, произведут свою непостижимую, неуловимую работу, как-то по-иному перевернут мозги, и рано или поздно этот мозговой поворот даст себя знать. Ради этих даже десятых-двадцатых надо делать подобное дело: оно окупит себя впоследствии, хотя бы и вовсе неуловимыми и вовсе неприметными фактами!

Так, казалось бы, надобно было рассуждать и насчет нашей конференции. Но под живым впечатлением пережитого в казарме позорного содома, словно заплеванные, мы были во власти тяжелых, смутных настроений.

Сидели грудкой, обсуждали, перебирали подробности дня, взвешивали обстановку. Потом разбрелись по комнатам.

Уже поздний вечер. Дело к одиннадцати. Вдруг торопливым шагом вбегает Муратов, по привычке на ходу срывает запотевшее пенсне, поблескивает осоловелыми, без стеклышек смешными и беспомощными глазами:

- У нас неблагополучно...

- Где?

- В городе нехорошо... Среди красноармейцев брожение. Происходят какие-то таинственные приготовления...

- Откуда все знаешь?

- Масарский говорил, - у них от особого есть там ребята - они и сообщили... Сейчас только прибежали...

Звоню Масарскому в особый:

- Приходи, есть срочный разговор...

Только Муратов ушел, как явился Белов, за ним в дверях показался сотрудник шифровального отделения, - не помню теперь его фамилию, но помню, что парень был верный, в штадиве состоял на хорошем счету.

- Вот, послушай-ка, что расскажет, - скороговоркой выпалил Панфилыч и головой мотнул в сторону шифровальщика, а тот, не дожидаясь вопроса, заторопился:

- Прибегали в комендантскую команду какие-то два неизвестных...

- Когда?

- Да вот только что... недавно... И сообщили, что ночью будет два сигнальных выстрела... По этим выстрелам все красноармейцы должны подыматься...

- Подыматься?

- Да. Подыматься и выступать.

- Куда выступать?

- Не знаю... Ничего никто не знает, но по выстрелам тотчас выступать...

- А что вы не задержали этих двоих?

- Не успел никто... А они, как только объявили, - сейчас же бежать. Да и ночь, видите, темная...

За окном чернела густая тихая ночь.

Мы еще минутку поговорили о самой команде штабной - как отнеслась, каково настроение в данный момент, что можно ждать от нее. Рассказчик мало что мог сказать точно, а в догадках путаться не хотел. Мы его отпустили.

Панфилов тут же сообщил новую неприятность:

- Говорили мне, что транспорт с оружием, шедший из Сарканда, красноармейцы разбили и растащили...

- Надо сейчас же проверить...

- Конечно... Я от тебя побегу к начснабу... потом ворочусь...

- А я жду Масарского - он сейчас все расскажет о казармах...

Масарский подскакал верхом, быстро вбежал и впопыхах обычным частым говорком затараторил:

- В казарме дело дрянь... Я послал сейчас еще новых агентов... Но ясно и без того - собираются что-то делать...

Ная в это время звонила ребятам, чтобы собирались ко мне немедленно, а верный друг, Медведич, поседлал нашего любимого Жучка и обскакивал тех, кого телефоном было трудно нащупать...

Через несколько минут собрались: Позднышев, Кравчук, Шегабутдинов, Рубанчик, Верменичев, Мамелюк, Никитченко, Альтшуллер, Колосов - словом, набралось человек десять - двенадцать*. Между прочим, Иона сообщил, что, едучи сюда, слышал со стороны казарм два выстрела... В комнатке за шумом они не были слышны...

_______________

* Кондурушкин в это время объезжал область и был в Пишпеке;

Кушин после джиназаковской истории уехал в Ташкент; туда же уехал в

командировку и Полеес.

По всем этим обрывочным сведениям нельзя еще было вывести ничего определенного, было ясно лишь одно: казармы неспокойны и к чему-то готовы...

Но как же, как и чем предотвратить нам готовую ударить грозу? События заскакали с быстротой невероятной.

- Товарищи, положение таково, что медлить нельзя ни минуты... Мы должны быть готовы ко всему. Надо встретить опасность организованно. Сейчас же распределим свои силы. Прежде всего создадим штаб... человека в три. Одному в такой обстановке нельзя!

Назначили троих: Мамелюк, Фурманов, Муратов... Через несколько минут воротился Белов. Он в боевом нашем штабе занял место Мамелюка. О транспорте с оружием - горькая правда: его разбили, и все оружие теперь разграблено... О, черт дери!

- Штабу надо немедленно подсчитать и мобилизовать все наличные силы... Взять на себя руководство событиями... Сосредоточить в руках у себя часть оперативную*. Связаться с особым отделом, трибуналом, партийной школой, комитетом партии, ротой интернационалистов. Все и всех поставить на ноги. Прикинуть план действий в зависимости от того, что передадут агенты особотдела, только что отправившиеся в казармы...

_______________

* Надо сказать, что военный совет хотя и существовал, но пока

больше теоретически - в работе он себя еще не проявил. Мы, по

старинке, держались за управление уполномоченного, но в данном случае