Мгла

         Прямые, жесткие волосы, обрамляли белокожее лицо, на лилейной поверхности которого сияли рубины пухлых губ. Тонкий, с аристократической горбинкой нос и невероятные, бархатные, огромные глаза.

         Подобные, глубокие, невероятные, чистые встречались лишь у благородных оленей, поражая своей притягательной силой. С ними нельзя было не спорить, не осуждать. Лишь враждовать. Либо подчиняться. Впрочем, первое выбирали очень не многие - ибо красота этой хрупкой, невысокой женщины была сродни красоте южных цветков, чье изящество непостижимо сочеталось с абсолютной смертоносностью.

         За последний год я видела свою мать разной. Мягкой, словно лебяжий пух и твердой, будто сталь одного из старых клинков, что висели на стенах оружейной залы. Она ослепляла своей радостью и причиняла почти физическую боль грустью, но никогда я не видела подобного смятения, ужаса и тоски, что плескались сейчас в темных глазах.

         - Мама, папа... - Не выдержала, наконец, Элоиза и добавила, смягчая свои слова мягкой улыбкой. - Не могли бы вы представить нам наши гостей?..

         Встрепенувшись, будто вырываясь из дурного сна, кивнул отец, и произнес хриплым, будто сорванным голосом:

         - Благородные лорды...

         - Зак и Светоч, - заметив заминку, подсказал один из них, сверкая лучезарной улыбкой на загорелом лице.

         - Зак и Светоч, - нервно улыбнулся отец. - Позвольте представить вам моих дочерей Эльвиру и Элоизу де Элер. Эльвира, Элоиза, это - дети старого друга нашей семьи графы Восточных земель Зак и Светоч.

         -Очень приятно познакомиться, высокие лорды. - Оживилась сестра, обрадованная тем, что наконец-то пропало напряженное молчание, разбитым хрусталем звенящее в воздухе.

         - Я в восхищении, леди...

         - Элоиза, - Польщено зарделась сестра, а рыжеволосый уже припал к тонкой девичьей руке.

         - Я тоже. - Любезно улыбнулся и второй. Вот только глаза его подвели - как были, так и остались осколками льда, хищно щерившимися из полыньи.

Глава 2.

         В ту ночь мне не спалось. Изящные стрелки напольных часов приближались к верхнему делению, любопытная ночь заглядывала в стрельчатые окна, а я всё лежала без сна, вслушиваясь в звуки засыпающего мира. Впечатления дня роились в моей многострадальной голове, сплетаясь в пульсирующий клубок со страхами пред темным временем суток, прогоняя сон прочь от моей постели.

         Поняв, что в эту весеннюю ночь мне уже не уснуть, после недолгих рассуждений направилась в библиотеку, намереваясь провести оставшиеся тёмные часы за увлекательной книгой, пестрящей страшными сражениями и шумными пирами. Безбоязненно пройдя по длинному коридору, осторожно приоткрыла створку и, убедившись в отсутствии в помещении кого бы то ни было, я решительно шагнула в библиотеку.

         Казавшееся бескрайним помещение встретило меня величественным молчанием. С этим местом нас связывали особые отношения. Сколько поистине упоительных часов я провела, скользя пальцами по теплой поверхности пожелтевшей бумаги! Сколько тайн открыли мне древние страницы! Уже не таясь, я зашагала вдоль стеллажей, получая искренне, почти физическое, удовольствие от осторожных прикосновений к тесненным корешкам книг.

         Прохладная кожа и переливающаяся под пальцами парча, тонкая вязь древних рукописей и быстрый росчерк хроник военных лет. Книги по философии и алхимии, стратегии и воинскому ремеслу. Затянутые в бархат и покоящиеся в защитных чехлах, инкрустированные жемчугом и яхонтом и поражающие простотой шершавой обложки - именно они были истинными сокровищами северной твердыни. Тысячелетия истории и тьма веков - тайны всего мира терпеливо дожидались своего часа в светлом помещении фамильной библиотеки.

         Наконец, я остановилась. Мой выбор пал на потрепанный томик древних преданий, манящих древней историей с хрупких от времени листов. Осторожно вытянув показавшуюся мне соблазнительной книгу, я направилась к закрытому стеклянным экраном камину напротив которого располагался кажущийся необъятным стол, на который и был водружен талмуд, в то время как я опустилась в ближайшее кресло, беззвучно переставив подсвечник поближе к себе. Несмотря на весеннюю пору в камине ярко горел огонь, освещая стены теплым, золотистым светом, постепенно сменяющимся мглой, властвующей над стеллажами, и, будто живой темнотой, таящейся в углах кажущейся бескрайней комнаты. Успокаивающая и такая знакомая картина... умиротворенно вздохнув, раскрыла книгу, но не успела прочитать и десятка страниц, как за дверью раздались шаги, исходящие, судя по всему, из небольшой галереи, соединяющей библиотеку и западный коридор. Беспокойно прислушавшись к всё явственнее звучащему шуму, я торопливо закрыла книгу, и, вернув её на полку, заметалась по ставшему вдруг враждебным помещению, и не найдя ничего лучшего, скрылась за дальними стеллажами.

         Как оказалось, вовремя.