Мгла над миром

Маг с трудом оторвал взгляд от зрелища – оно завораживало почище огня в жаровне или струй ручья. Он был в темном, освещенном одной лишь силой зале. Примерно на высоту человеческого роста поднимались стены из необтесанного камня, а выше… Ханнан прищурился, пытаясь рассмотреть. Кажется, то были металлические пластины, сходившиеся куполом к потолку. Он был готов дать руку на отсечение, что это пресловутая «горючка». Не из этих ли пластин, снятых и переплавленных, выкованы оковы?

В Бездну исследования! Пора отсюда убираться – кто знает, что за силы он потревожил?

Поднявшись на пару ступенек, уже протянув руку к сияющему столбу, маг замер в нерешительности. Отсюда он мог послать Зов и дозваться. Мог прыгнуть в любое хорошо знакомое место в городе или… или даже в столицу. Ему должно хватить силы.

Столица… Так заманчиво было оставить проклятый Сакар, со всей его пылью, дрязгами и безумным жрецом. Вновь видеть, как медленно уходит за Внутреннее море солнце, как зажигаются с рассветом купола и кружат над гаванью стремительные чайки. Но ведь это ничего не решит: жрец продолжит собирать свое воинство, а Круг так и будет слеп ко всему, что творится в южных пределах.

Вздохнув и в последний раз вспомнив каналы и шумные рынки, Ханнан погрузил в источник руку.

Он Прыгал наугад, не глядя, – прикинув расстояние и направление. Чародей надеялся очутиться за городом, но, видимо, не рассчитал сил. Прыжок выбросил его на край сточной канавы. Вокруг теснились крохотные домики бедняков, с глиняными стенами и дырами окон.

В воздухе пахло гарью. В вечернее, цвета кровоподтеков небо поднимались жирные черные столбы дыма. Все еще на коленях, маг несколько мгновений смотрел на них, как завороженный. Сакар был в огне. Снова. На крыши опустилась пугающая, мертвенная тишина.

Услышав за спиной шорох, маг обернулся, но увидел лишь парусину, закрывшую дверной проем. Что ж, этого следовало ожидать: его появление заметили. Поднявшись и стараясь держать в поле зрения все двери сразу, Ханнан попятился. Развернулся и быстро зашагал прочь.

Куда?

Боги, если бы знать! Пока что чародей желал одного – скорей оставить позади трущобы. Здесь было небезопасно и в лучшие годы, теперь же… Проклятье, что все-таки происходит? Впрочем, маг быстро решил, что это не имеет значения. А что имело – так это жар в запястьях и вокруг шеи. Ему нужен нож. А где проще найти его, чем в торговых рядах?

Солнце почти скрылось за расстелившимися вдоль горизонта тучами. Ориентируясь по нему, затем по куполу ненавистного святилища, Ханнан скорым шагом направился к хасанской дороге. Он смотрел в оба, но улицы были пустынны. Как будто местных жителей согнали с мест или те попрятались по домам.

Вот и первые торговые лавки… Чародей остановился. За открытыми ставнями некогда лежали отрезы ткани, висели ухваты, кочерги и клинки. Сейчас ставни были выворочены, а копоть черными мазками расчертила стены над окнами. Остатки добра валялись на улице: дырявые корзины, истоптанные рулоны… Над перевесившимся через окно телом гудели мухи. Боги, да что же это?

Вступив в скобяную лавку, Ханнан замер на пороге, давая глазам привыкнуть к полумраку. Идти глубже в развороченный улей не хотелось. Может, ближе к рынку дела обстоят получше?

– Эй, ты кто такой, любезный? – Говоривший растягивал слова, как житель столичных трущоб. Ханнан обернулся.

Их было пятеро… нет, семеро! Оборванцы шли с противоположной стороны улицы. Такие разные, они все же походили друг на друга. Одной одеждой, которую стирали хорошо, если год назад. Одним взглядом – хищным, звериным взглядом.

– Простой горожанин, – успокаивающе заговорил Ханнан. – Я только вернулся в Сакар и… что здесь случилось?

– И где ж твои пожитки? – У этого была самая длинная борода, в руке он сжимал дубину, бывшую прежде частью дверного косяка.

– Нет пожитков. – Чародей развел руками и похлопал себя по бокам, показывая, что ничего не прячет под одеждой.

– Иди сюда! – подал голос третий, и Ханнан покачал головой, отступая в дом.

– Парни, да ведь у меня ничего нет. Вы что, не видите?

– А мне без разницы, есть или нет, – вновь заговорил главный. – Ты мне скажи, кто ты, или проводи к дому. Много вас развелось. Рыскаете тут.

Еще шаг назад…

– Кого развелось-то? Кто…

– Кто такой, шлюхин сын! – Громила надвинулся, дыхнув в лицо чесноком и запахом гнилых зубов. Он был… как тот преследователь из кошмара. Руки сами собою выбросились вперед. С пальцев сорвалось красное, как кровь, пламя – и потухло.

– Это жрец! – выкрикнул один.

– Держи! – кричал другой.

Остальное чародей уже не слышал: первый удар пришелся ему в живот, второй, когда он согнулся пополам, – в основание шеи.

За пятнадцать лет он тысячи раз бежал от них во сне, но теперь его наконец нагнали…

Это было глупо и унизительно – дважды оказаться в чужой власти за горсть хорошо, если десяток дней! «Возомнил себя воином и полез на рожон»… Отчего-то это вспомнилось Ханнану, когда его бесцеремонно сбросили наземь.

– Вставай, падаль!