Между Сциллой и Харибдой

К директору «Госкино» и члену Худсовета при Главполитпросвете (к главному кинематографическому цензору) – Стефану Бала-Доброву, я подослал договорщиком своего «офицера по особым поручениям». Ипполит Степанович к тому времени уже набрался довольно-таки «незаурядного» опыта в подобного рода «деликатных» делишках, не оплошал он и в сей раз. В результате нашего договоряка с этим «серьёзным товарищем», следующие фильмы киностудии «Межрабпом-Русь» («Дорога к счастью» и «Дитя Госцирка») – бдительные цензоры не допустили даже до проката в родном социалистическом Отечестве, не говоря уже про зарубежный прокат через «Aufbau Industrie und Handels AG». А «Закройщика из Торжка», вообще – зарубив сценарий, не дали снимать.

Ну а дальше – завертелось-понеслось!

Как серые пасюки с тонущего судна – из этой киностудии начали разбегаться актёры, режиссёры, операторы и прочий кинотворческий люд…

Когда держатель менее половины акций кинофабрики – старовер и бывший купец Михаил Семёнович Трофимов дошёл до нужной «кондиции», к нему явился Дед Мартимьян. Его единоверец, бывший собрат по купеческому ремеслу, а ныне – Председатель совета акционеров «Красной взаимопомощи» – кредитно-кооперативного учреждения, вошедшего в свою очередь капиталами в общую кассу Нижегородского «Общества взаимного кредита» (ОВК) и, по совместительству – финансовый директор «Красного рассвета». Не знаю, о чём они там говорили – возможно о количестве перстов участвующих в обряде древнеправославного крещения, но доля ценных бумаг Трофимова оказалась в полном моём распоряжении.

Кстати, я этого хорошего человека ни в коем случае не обидел – оставил номинальным Управляющим киностудией и платил ему вполне по-божески. По крайней мере, на паперти этого бывшего купца никто не видел.

С обладателем контрольного пакета акций, представителем «Межрабпома» в Москве – Францем Юнгом, я поговорил лично. Изложив сложившуюся вокруг киностудии ситуацию, я расписал несколько вариантов развития событий – в зависимости от линии его дальнейшего поведения. Тот сперва не поверил мне на слово, на очень хорошем русском – очень вежливо попросил меня выйти вон. Я его послушался, но оставил на всякий случай визитку:

– Когда вам разрешат сценарий «Папиросницы» – обязательно позвоните, хер Юнг. Иначе проката Вам не видать – как вашему Адику обратной стороны Москвы.

– Кто есть «наш Адик»?

– Это неважно, хер Юнг. Так, к слову пришлось…

Повертев в руках визитку, внимательно её рассматривая, тот надменно на меня посмотрев:

– Кто Ви есть такой?

– Я есть тот, кто может решить наши взаимные проблемы. Вам нужен заграничный прокат, мне…

Не дослушав, тот почти швырнув визитку на стол передо мной (едва поймать успел, иначе пришлось бы с пола поднимать) и спокойно-категорично:

– Я Вам повторяйт: пошёл вон!

Так вот ты, какой – «немец, перец, колбаса – имел лошадь без хвоста».

Принципиальный попался, падла!

Ладно, я не из обидчивых – коль ради дела. Зайдём на тебя с другой стороны…

* * *

Михаил Гешефтман, он же – Барон, с отличием закончил Ульяновскую рабочую школу второй ступени и, по рекомендации Нижегородского Губкома ВКП(б), Губкома РКСМ и губернского ГПУ поступил в «Дивизию особого назначения» (ДОН) при Коллегии ОГПУ СССР. Причём не рядовым бойцом в один из её стрелковых полков, а сразу оперативником в Особый отдел дивизии.

Согласитесь: особист Особого отдела при Особой дивизии – это неимоверная круть!

И надо напомнить, что несмотря на юные годы – особистом он был довольно многоопытным. Кроме заочно-удалённого обучения шпионскому ремеслу по моим методичкам, он на практике уже являлся организатором сети агентуры в Ульяновске, создателем до сих пор действующей сети агентуры из беспризорников во время операции «Вернисаж» и имел самое непосредственное отношение к образованию «Могучей кучки», куратором которой он до сих пор и являлся.

Не каждый опер нквд-эшник или огпу-шник – скажем прямо, обладал в то время подобным опытом!

Встретившись с ним в обусловленном месте, я поставил задачу:

– В тот раз мне многого не надо, Миша – всего лишь узнать повадки этого типа германской национальности. Его привычки, слабые и сильные стороны. Ферштейн, зи?

– Das stimmt, mein Engel!

– Ну, тогда выполнять и причём – шнель, шнель!

– Ich gehorche und gehorche!

Всё оказалось даже проще, чем я предполагал.

Франц Юнг оказался неимоверно амбициозным типом, морально угнетённым тем обстоятельством, что «Межрабпом» при Коминтерне – находится в качестве какого-то незначительно-ничтожного придатка, а следовательно – сам он недооценён, как личность мирового рабочего движения.

Эге… Делаем «зарубочку» себе на память.

Как и положено немцу – дисциплинирован, пунктуален, аккуратен и упорно-работоспособен как малороский вол… Но любит на досуге расслабляться в питейных заведениях культурно-европейского типа и изрядно падок на центровых шлюх.

Ага!

Узнав в каком ресторане тот предпочитает тусить, я заслал туда семейку Брик.

Дальше, всё понятно, да?