Между черным и белым

— Ну, здравствуй, — небрежно обронил он и кивнул пацанам, которые стояли за спиной у Пухнаря.

Он привел на стрелку Тука, Бычка, Фанфана, Чижика и Фикса. Толку от двух последних было мало, мокрые дела им пока не по зубам, но для обстановки они вполне годились. Шкафы крупные, с тяжелыми дверцами.

Только вот Матвея эти быки почему-то ничуть не смущали. А чего ему бояться? Для того же Фикса и Чижика Матвей — чуть ли не легенда. Пухнарь и сам видел в нем старшего брата, поэтому дал слабину, хотя и не должен был.

Пухнарь вспомнил, как мочил Горлача и Жука, завоевывал Новокурск. Фортуна улыбалась ему. За первую же ночь он взял и вывез в лес всех горлачовских недобитков. Чаек помогал ему выманивать жертв, но главное ведь состояло не в этом. Важно было, что рука у Пухнаря не дрогнула. Он и сам стрелял, и пацанов заставлял. К рассвету все было кончено.

Пухнарь мог взять за жабры и Матвея, поставить его на колени, прижать к затылку ствол и выпустить мозги погулять. Да, он был способен на это, потому как весь из себя невероятно крутой.

— Подумал? — спросил Пухнарь, наконец-то ощутив в себе величие хозяина жизни.

— Да, — лаконично ответил Матвей.

— И что?

— Нет.

— Что «нет»?

Матвей выразительно промолчал. Они оба понимали, о чем разговор. Пухнарю вовсе не стоило задавать уточняющий вопрос. Все и без того было ясно.

— Ты хорошо подумал?

Ни одна черточка не дрогнула на лице Матвея, но все же Пухнарь уловил в нем насмешку. Точно так вел себя на стрелках и старший Верес. Сказал нет, значит, нет, и ничем его с места не сдвинешь. Пухнарь помнил, как звучало это его «нет». Иной раз аж мурашки по коже пробегали.

Но Вереса убили за его несговорчивость. Его братишка тоже мог получить пулю в лоб, причем прямо сейчас. Пухнарь точно знал, что сможет это сделать.

Но место Матвея мог занять кто-то другой, какой-нибудь отставной полковник с крутыми связями в ментовке. Скажет «фас», и мусора сорвутся с цепи. Тогда мало никому не покажется. Тряхнут того же Фанфана как следует, и посыплется с него труха. Пухнарь за последнее время столько мокрых следов оставил после себя, что сейчас ему лучше было не дергаться.

— Если десять процентов много, то ты скажи.

Матвей снова промолчал.

— Давай на пяти остановимся, — произнес Пухнарь.

— Ты же за десять говорил. — Матвей вонзил в него язвительную усмешку.

И констатация факта в ней, и окончательное слово. Все то же «нет». Слабину Пухнарь дал, снизил ставку. Это означало, что его смело можно было посылать на все плохие буквы.

— Ты не понимаешь. Мы ведь поляну для тебя расчистили. Жук сначала с нами собирался порешать, а потом с тобой. Мы этот наезд отбили, являемся твоей крышей, и ты должен это понимать!

Пухнарь пытался напирать, но Матвей стоял как скала посреди дороги.

— Горлач железным ломом занимался, — сказал он. — У него пункты сбора по всей области.

— И что?

— Через него поставки лома на завод шли. Теперь через тебя идти будут.

— Через меня?

— Только через тебя и будем принимать.

— Железный лом?

— Как только в ситуацию въедешь, звони. Давай, пацаны! — Матвей небрежно махнул рукой на прощание, спокойно повернулся и направился к машине.

Пухнарь и хотел его окликнуть, но понял, что Матвей не услышит. Не остановится он, не повернется, а с Пухнаря спишутся очки за порожнее слово.

Матвей сел в свою машину, неторопливо, но без промедления стронул ее с места. Только тогда Пухнарь подал пацанам знак расходиться. Впрочем, они и без того уже рассаживались по машинам.

Пухнарь подсел к Мариночке, которая обиженно надула губки.

— Ты чего это? — спросил он, просунул руку между ее ног и с силой надавил на рабочее место.

Будет еще какая-то шалава святошу из себя корчить!

— Ладно, все. — Она умоляюще глянула на него.

— Нет, еще не все. Тебе поработать надо, — сказал он, не сводя с нее глаз.

— В каком смысле?

— Матвея обслужить.

— А он хочет? — Мариночка встрепенулась.

Она и пыталась, но не смогла сдержать непрошенную радость.

— Размечталась! — Пухнарь тоже не сдержался, одной рукой обнял ее за шею и крепко прижал к себе.

— Ты чего? — затрепыхалась она.

— Моей будешь!

Эта девица не очень обрадовалась, когда он к ней нагрянул с большим бандитским приветом, ложилась под него без особой охоты. Но ничего, стерпелось — слюбилось.

— Я тебя к себе в Москву заберу, на Тверской будешь работать.

— Я не проститутка! — выдала Мариночка.

— А кто же ты?

Мариночка была типичной шлюхой и работала чисто за удовольствие. Но лишь с некоторыми. Всех она обслуживала только за деньги. Горлач ее не обижал, но так и Пухнарь не собирался жадничать. Он и шубку норковую готов был ей купить, были бы деньги.

— Кем бы я ни была, но никого никогда не обманывала.

— Да? Тогда скажи, каким таким ломом занимался Горлач.

— Железным ломом, — проговорила она.

— Фирма у него была?

— Почему была? И сейчас есть. «Вторчермет» называется. Невероятно оригинальное название! — заявила Мариночка.

— Как там дела идут?

— Хорошо идут. Туда, куда надо.

— С вазелином?

— Ты знаешь? — совершенно серьезно спросила Мариночка.

— Что я знаю? — не понял Пухнарь.

— Вазелин там на хозяйстве. Кличка у него такая.